“Привет, Митч. Сегодня вторник, девятое марта, начало
десятого вечера. Поздравляю с днем рождения твою очаровательную жену. Запись
продлится минут десять, прослушан ее внимательно раз-другой, а потом уничтожь.
В воскресенье у меня была беседа один на один с Войлсом, я передал ему все, о
чем с тобой говорили в автобусе. Кстати, поездка мне очень понравилась. Войлс
удовлетворен развитием событий, но считает, что слов сказано уже достаточно. Он
хочет заключить сделку, и побыстрее. В самых недвусмысленных выражениях он
объяснил мне, что ФБР еще ни разу не выплачивало никому трех миллионов
долларов, и ты тоже не можешь на них рассчитывать. Он сыпал проклятиями, но,
чтобы не отнимать твое время, скажу сразу: мы можем заплатить наличными
миллион, не больше. Деньги будут помещены в швейцарский банк, и никто, в том
числе Национальное налоговое управление, не узнает об этом. Миллион долларов, и
без всякого налогообложения. Это максимум того, что мы можем предложить, и
Войлс сказал, что ты можешь убираться ко всем чертям, если не согласишься. Мы
твердо намерены покончить с фирмой – с твоей помощью или без нее”.
Митч усмехнулся, посмотрел в окно на обгоняющие его машины
при выезде на автостраду. Эбби ждала знака, сигнала, вздоха удовлетворения или
стона – чего-нибудь, что помогло бы понять: хорошие вести или плохие. Она
молчала. Голос Тарранса между тем продолжал:
“Мы позаботимся о тебе, Митч. Ты сможешь воспользоваться
защитой ФБР в любое время, как только сочтешь это необходимым. При твоем
желании, мы будем периодически проверять твое окружение. Если через несколько
лет ты захочешь перебраться в другой город, мы окажем содействие и в этом. Свое
местожительство ты волен менять каждые пять лет, при желании мы оплатим все и
подыщем тебе работу. Хорошую работу где-нибудь в управлении по делам ветеранов
войны, или в сфере социального страхования, или в почтовом ведомстве. Войлс
сказал даже, что мы в состоянии обеспечить тебе высокооплачиваемую работу в
качестве частного подрядчика правительства. Словом, все, что ты сам выберешь.
Мы, безусловно, снабдим тебя и твою жену новыми документами, и ты ежегодно
сможешь менять их, если захочешь. Проблем с этим не будет. Или, если у тебя на
уме есть нечто лучшее, мы готовы тебя выслушать. Предпочитаешь перебраться в
Европу или в Австралию – только скажи об этом. К тебе будет особое отношение. Я
знаю, обещаем мы много, но это очень серьезные обещания, и мы готовы
подтвердить их в письменном виде. ФБР заплатит тебе миллион наличными без
всяких налогов и устроит тебя там, где ты пожелаешь. Вот наши условия сделки. А
ты, в свою очередь, отдашь нам фирму и семейство Моролто. Об этом мы поговорим
позже. На сегодня это все. Войлс дышит мне в затылок, а это значит, действовать
нам придется быстро. Позвони мне по тому номеру в четверг в девять вечера из
телефона-автомата в баре Хьюстона, что на Поплар-стрит. Пока, Митч”.
Он чиркнул пальцем по горлу, и Эбби нажала на кнопку “СТОП”,
а затем “ПЕРЕМОТКА”. Он передал ей наушники – был ее черед слушать.
Это была невинная прогулка влюбленных по парку: двое идут,
взявшись за руки, в прохладном и чистом лунном свете. У пушек они остановились,
любуясь видом величественной реки, несущей свои воды к Новому Орлеану. У тех
самых пушек, где стоял мрачным зимним вечером Эдди Ломакс, делая один из
последних в своей жизни докладов клиенту.
Держа в руке кассету, Эбби смотрела на плавно текущую внизу
воду. Она прослушала запись дважды и отказалась оставить пленку в машине,
откуда ее мог бы Бог знает кто похитить. После проходивших в молчании недель,
после разговоров во дворе слова выговаривались с трудом.
– Знаешь, Эбби, – не выдержал наконец Митч, похлопывая рукой
по деревянному колесу пушки, – мне всегда хотелось работать на почте. У меня
был дядя, ему как-то пришлось быть сельским почтальоном. Тихое и спокойное
занятие.
Этой, возможно, не совсем удачной шуткой он хотел ее
раззадорить. Сработало. Поколебавшись мгновение, она легко рассмеялась. Митч
мог бы поклясться, что ей действительно стало весело.
– Ну конечно, а я бы мыла полы в госпитале для ветеранов.
– Полы тебе мыть бы не пришлось. Меняла бы простыни: это
более серьезная работа. Да и подозрений меньше. Жили бы мы в маленьком белом
каркасном домике на Мэпл-стрит в Омахе. Я был бы Гарви, а ты Тельма, а фамилия
какая-нибудь коротенькая, непритязательная.
– По, – предложила Эбби.
– Здорово! Гарви и Тельма По. Семья По. В банке у нас лежал
бы миллион, но мы бы и десяти центов не смогли бы потратить без того, чтобы
люди на Мэпл-стрит не узнали об этом, и мы стали бы выделяться из толпы, а уж
этого-то никак нельзя допустить.
– Я бы еще изменила форму носа.
– Да твой нос – само совершенство.
– Это у Эбби нос – совершенство. А у Тельмы? Его пришлось бы
чуть-чуть подправить, тебе не кажется?
– Видимо, да.
Юмор уже утомил его, он смолк. Эбби встала напротив, он
положил спои руки ей на плечи. Они стояли и смотрели на буксир, натужно тянущий
вереницу барж под мостом. Небольшое облачко заслонило собой луну, прохладный
ветерок поднялся и тут же стих.
– Ты веришь Таррансу? – услышал он голос Эбби.
– В каком смысле?
– Предположим, ты не станешь ничего предпринимать. Ты веришь
в то, что в один день ФБР удастся все же проникнуть в фирму?
– Мне страшно не верить этому.
– Значит, мы получим деньги и ударимся в бега?
– Для меня это проще, Эбби, – взять деньги и бежать. Кроме
тебя у меня никого нет. У тебя же совсем другое дело. Ты никогда больше не
увидишь своих родителей.
– Куда мы отправимся?
– Не знаю. Но вряд ли мне захочется остаться в этой стране.
ФБР нельзя до конца верить. В другой стране я буду чувствовать себя безопаснее,
но Таррансу я про это не собираюсь говорить.
– С чего же мы начнем?
– Мы заключим сделку, быстренько наберем достаточно
материала для того, чтобы потопить этот пиратский корабль. Не имею ни малейшего
представления о том, что именно им нужно, но я смогу им это достать. А когда
Тарранс получит нужное ему количество документов, мы исчезнем. Получим наши
денежки, подправим носы и исчезнем.
– Сколько будет денег?
– Побольше, чем миллион. Они играют с нами. Мы будем
торговаться.
– Сколько мы получим?
– Два миллиона наличными, свободными от уплаты налогов. Ни
центом меньше.
– И они заплатят?
– Да. Вопрос не в этом. Вопрос в том, стоит ли нам их брать
и бежать.
