Поезд! Мама тоже быстро встала, а Филипп уже протиснулся к самым дверям и махал им рукой, чтобы они шли к нему.
— Ну что вы там канителитесь?! — крикнул он.
Едва они вышли на перрон, Щепкин заныл:
— Какой стук, какой грохот! Что это ползёт на нас? Спрячь меня! И где, спрашивается, моя супруга? А мальчик наш где?
— Они в маминой корзине, мне с одним тобой забот хватит, — ответил Малыш.
— Ты бери Малыша, а я возьму корзины, — сказала мама Филиппу.
— Ты бери Щепкина, а я возьму тебя, — велел Филипп Малышу.
Филипп сперва поднял в поезд Малыша с Щепкиным, а следом втянул маму с корзинами, чтобы никто не остался на перроне.
— Здесь мест нет, пойдёмте в следующий вагон, — сказал Филипп.
Но свободных мест не оказалось и там. Они долго шли по вагонам, лавируя среди стоявших посреди прохода чемоданов, пока наконец не увидели пустые сиденья. Малыш с мамой сели, а Филипп решил постоять у окна в коридоре.
В их купе уже ехало шесть человек. Малыш внимательно оглядел всех по очереди. Одна тётя была очень красивая, одна вязала, ещё были две почти взрослые девушки, мужчина читал газету, а другой просто спал.
— Мы никого из них раньше не видели, а теперь сидим вместе. Скажи, странно? — шепнул Малыш Щепкину.
Малыш ещё раз оглядел попутчиков, внимательно рассматривая каждое лицо, и решил, что теперь они уже знакомы. Раздался свисток, и поезд тронулся. Он проехал вдоль перрона и стал набирать скорость.
— Держи меня крепче, — вскрикнул Щепкин, — а то я в окно выпаду!
— Держу, держу, — ответил Малыш.
Но ехать оказалось тряско и вообще странно, держать Щепкина ровно было не так легко. Едва застучали колёса, девушки заговорили. Они хихикали, вспоминали, видно, что-то смешное, сидевшая рядом с ними женщина вязала, но Малыш видел, что она ловит каждое их слово. Красивая тётя просто смотрела в окно и думала о своём, а дядя листал газету, шелестя страницами.
— Всё пролетает мимо, — сообщил ему Малыш, когда тот выглянул из-за газеты. — Вон конь пасётся.
— Угу, — сказала мама и вежливо улыбнулась, она как-то изменилась, сев в поезд.
За окном мелькали дома, дома, дома, и в каждом жили незнакомые Малышу люди. Иногда поезд заезжал в лес, ещё Малыш увидел много-много полей и несколько озёр.
Филипп заглянул в купе и сказал:
— Малыш, не хочешь постоять со мной в коридоре?
Смотреть в окно стоя оказалось ещё интереснее — так поезд ехал как будто бы гораздо быстрее. У окна они стояли долго. Филипп молчал, Малыш тоже помалкивал, но оба думали о том, как изменилась сегодня их жизнь: они уехали из старого дома и поселятся в Бесбю.
— Подъезжаем, — позвала мама Малыша, — иди надень курточку.
Мама поторопилась, и они ещё долго стояли одетые в тамбуре. Но вот поезд сбавил ход и притормозил у перрона.
— Бесбю, — сказал Филипп.
— Да, — ответил Малыш, но больше ничего не сказал, потому что увидел на платформе такое, что от изумления открыл рот.
На перроне стоял оркестр, и, едва поезд остановился, грянула музыка: застучали барабаны, задудели трубы.
— Сегодня празднуют Семнадцатое мая? — с видом знатока важно спросил Щепкин.
Малыш покачал головой. Но как же здорово, что именно сегодня на вокзале устроили концерт!
— Добро пожаловать в Бесбю! — приветствовал их папа.
Он ждал их на перроне и теперь зашёл в вагон, чтобы помочь вынести вещи.
— Неплохо, когда на новом месте тебя встречают с оркестром, — улыбнулась мама.
— Они играют, потому что мы приехали, — шепнул Малыш Щепкину.
— Это городская футбольная команда возвращается со вчерашнего матча, — сказал папа, но Малыш не стал слушать его объяснений, потому что верил, что оркестр играет по случаю их приезда в Бесбю.
Музыка смолкла, и папа с мамой, Филиппом, Малышом и Щепкиным вышли из вокзала и направились вверх по улице.
— Это почта, — сказал папа.
— Понятно, — кивнула мама.
— Щепкин, запомни: почта здесь, — сказал Малыш.
— А это книжный магазин, — продолжал папа. — Сюда можно приходить, чтобы познакомиться с книжными новинками: посмотреть их, полистать.
— Глядите! — закричал Малыш. — У них на витрине книга Кнопкиного папы! Видите? Во-о-он…
— Правда? — удивился папа. — Ну и ну!
— А вот кино! — обрадовался Филипп.
— А здесь молочный магазин, — сказал папа. — Сейчас тут тихо, а по утрам толчея и бидоны гремят.
— Прекрасно. — Мама взяла папу под руку.
— Говорите тише, — попросил Филипп. — И не ходите под ручку.
— Не волнуйся, — сказала мама. — Далеко ещё?
— Не очень, — ответил папа. — Тут врачи, обычный и зубной.
— Слышал? — спросил Малыш. — Доктор.
— Мм, — промычал Филипп и приложил палец к губам.
Малыш кивнул. Это секрет, что Филипп хочет стать доктором, о нём знают только Малыш и Щепкин.
— А вот булочная, — сказала мама. — Малыш, видишь, где крендель над дверью?
— Ага, — кивнул Малыш.
Он не пропускал ни одного здания, но магазины почти кончились. Впереди было несколько жилых домов, потом ещё магазин, потом снова дома. Малыш увидел небольшой дом, белый, но крашенный давно.
— Пришли, — сказал папа с напускным безразличием, но было видно, что он ужасно волнуется: а вдруг маме не понравится?
Мама долго разглядывала дом, потом повернулась к папе и сказала:
— У этого дома вид нашего дома, — и улыбнулась.
— Внутри он ещё лучше, — сказал папа. — Пойдёмте знакомиться.
СВОЯ КОМНАТА
Они ходили по дому и смотрели во все глаза. Везде стояли коробки. Где-то мебель расставили по местам, а где-то сгрудили в кучу. Гостиная имела странный вид, потому что в ней стоял стол, четыре табуретки и больше ничего.
— Здесь можно будет много всего поставить и повесить, — сказала мама. — А стены покрашены очень красиво!
Стены в начале лета красили папа с Филиппом, теперь оба гордо приосанились. Гостиная была в голубых тонах с белым бордюром.
— Вот повесим занавески, станет ещё уютнее, — сказала мама и скрылась в кухне: пошла искать коробку с чашками.
Папа с Филиппом распаковывали ящики, их не стоило отвлекать.
— Жалко, дождь начинается, — сказала мама, — а то Малыш мог бы погулять, пока мы вещи разбираем.
