Говорить, что такому монстру наши укусы как слону дробь на вальдшнепа, я не стал.
Едва Чужой занял верхнюю часть обзора как нас снова окатило уже знакомой дрожью.
— Смотрите! Что это?! — приподнявшись со своего места, Жанна показала рукой на непонятно откуда возникшую на нашем корпусе лужицу. Она появилась метрах в сорока от рубки и переливалась яркими радужными цветами, озаряя пространство вокруг себя дрожащим маревом — такой бывает в жаркий день над перегретым асфальтом. Я сразу вспомнил такую же, виденную на потерявшей управлении Анаконде.
Но мой корабль всё ещё сохранял управляемость и это вселяло надежду — надежду выкрутиться из этой переделки.
— Жанна, не спи!
Корпус Чужого уже заполнил половину обзора и, по моим прикидкам, уже можно было открывать огонь.
— Огонь, Жанна! Ну?!
— Он такой красивый… Переливается… Может это Контакт? А мы — стрелять?!
— Жанна! Огонь! Это приказ!
— Смотрите, оно… Оно меняется, — девушка отстегнула ремни и встала со своего места.
Лужица действительно претерпевала изменения — она собралась в сферу и, выстреливая тонкие нити, поползла в нашу сторону. При этом она продолжала менять свой цвет, продолжая освещать окрестности всё тем же маревом.
— Это — Контакт! Я уверена! — она подошла к лобовой части остекления и, сняв перчатки скафандра, приложила раскрытые ладони к стеклу.
— Клён! Открыть огонь! Грей — Птаху — людей на корпус. Пусть расстреляют эту штуковину!
— Есть! — Грей метнулся к выходу из рубки, но не его пути возникла Жанна.
— Нет! Я чувствую его! Он — живой! — девушка вцепилась в него, не позволяя старшине покинуть рубку.
— Грей, уйми её, запри в каюте! — я повернулся к нему, взглядом подтверждая приказ и он, схватив её в охапку поволок из рубки. Жанна отчаянно сопротивлялась, стремясь вырваться из его объятий — но, безуспешно. К счастью старшины она не пыталась расцарапать ему лицо или укусить, предпочитая молотить своим кулачком по его спине. На миг он выпустил девушку, и я дёрнулся, представляя, что она сейчас натворит в рубке, но, в следующий момент, я понял, что сделано это было специально — освободившись Жанна рванулась к выходу из рубки, но тут Грей коснулся её шеи и она медленно опустилась на пол.
— Нервный узел, — старшина наклонился и поднял её на руки: — Поспит часок другой, успокоится. Я тогда понёс, да?
Я уже было собрался кивнуть, как взволнованный голос Клёна заставил меня резко развернуться к лобовому стеклу — поверхность Большого стремительно надвигалась, оставляя нам очень мало времени на манёвр.
Так.
Спокойно.
Тягу на минимум и ручку на себя.
Под нами как-то особенно радостно засверкали пеньки и корабль затрясся от множества попаданий.
— Щит?
— Меньше десяти процентов, — доложил Клён.
— Млять!
Наш нос начал медленно удаляться от негостеприимной, с моей точки зрения, поверхности. Корабль больше не трясло, и я было выдохнул, надеясь, что системы ПВО чужака ушли в перезарядку, давая нам шанс свалить, но в следующий момент Анаконда накренилась на правый борт, начав заваливаться вправо, будто у нее разом отказали все маневровые движки с этой стороны корпуса.
— Клён! На бортинженера сядь! Что с маневровыми?
Я дёрнул джой влево, одновременно выворачивая ручку против часовой пытаясь выровнять корабль, но тщетно — управление было потеряно!
— Клён?
— Да я ж не инженер?! — он обоими руками шарил по сенсорной панели, пытаясь найти хоть какую-то информацию. Этот экран был обычным, со стандартным, не голографическим изображением и, в отличии от остальных источников данных в рубке — работал, высвечивая то цветные диаграммы, то графики, то различные меню. Вот только понять — что именно он хотел нам рассказать возможности не было.
— Блин! — он убрал руки от экрана и повернулся ко мне: — Всё, что я понял — механизмы все в норме. Сигналы управляющие не проходят. Нас просто отрезали от движков и всего остального.
— Постарайся, прошу! — я подёргал ручки управления — бесполезно, корабль просто не замечал моих усилий, продолжая двигаться к поверхности Большого по пологой дуге с сохранением крена. Плюнув я отстегнул ремни безопасности и вылез из своего кресла.
— Эт…ты куда, командир? — Клён смотрел на меня широко раскрытыми глазами: — А… А корабль как же? Управление?!
— Один хрен управлять не могу. — я подошёл к нему и положил руку на плечо: — Скисло управление. Теперь вся надежда на тебя — Жанна в отключке. Попробуй перезапустить системы — может цепи управления восстановятся?
— Я… Я не знаю, как. Извини, — он опустил голову: — Тут же блокировки, защиты. Прости. Их как-то обойти, отключить можно. Точно можно — но я… Бессилен. Прости командир.
— Да ладно тебе, — я постарался добавить в голос оптимизма: — Фигня! И не из таких выпутывались! Вот у меня был случай — меня динозавр сожрал.
— И как?
— Ну, я же перед тобой. Всегда есть выход. Даже два!
— Не смешно, знаю эту шутку.
— Сергей. — Я положил руку на кобуру: — У тебя ствол с собой?
— Нет, — помотал он головой: — В каюте лежит, в тумбочке. А зачем вам?
— Всегда есть два выхода. — я вынул пистолет и осмотрел его. Сколько там зарядов? Продавец вроде говорил о семи — восьми. Должно хватить. Я снял ствол с предохранителя: — Это не больно, Клён. Ты даже ничего не почувствуешь. Хлоп! И над тобой склонятся красивые сестрички в коротеньких халатиках, а? Клён?
— Эй…Ты чего? — он вжался в кресло: — Командир, не надо…
— Блин! Не дёргайся. Ты что хочешь мучиться, когда мы в него? — я мотнул головой в сторону лобового стекла, сквозь которое на нас надвигалась поверхность чужака: — Ща гробанёмся нахрен! А оно тебе нужно — в мучениях помирать? Знаешь, я так дох уже, и поверь мне — ничего приятного в этом нет.
— Я всё же помучаюсь, с вашего разрешения, командир.
— Дурак ты! — я убрал ствол в кобуру: — Потом не ной.
Поверхность Большого продолжала приближаться — по моей оценки до неё оставалось метров сто — сто пятьдесят, а так как двигались мы по инерции, то достигнуть её должны были через несколько минут. В принципе — шанс уцелеть у нас был — на момент сбоя управления скорость была невелика, и, в теории, корпус, усиленный военной бронёй, над которой основательно потрудилась Селена, выдержать подобное столкновение должен был. Это были и хорошо и плохо. Хорошо — то что мы не погибнем сразу и, опять же — в теории, может даже отрекошетим и снова уйдём в пространство. А там — подберут нас, обязательно подберут — я был уверен, что Семёнов и об это позаботился заранее. Ну а плохо… Плохо то, что сразу не умрём — если останемся на поверхности, то делать-то что? Лезть внутрь? А дальше? Когда воздух кончится? Стреляться? Тогда зачем оттягивать? Разве что — нагадить этим чёртовым Марадугам напоследок, а уж потом — стреляться.
