Не знаю — прыгают в стороны или нет зайцы, спасаясь от хищника, но я мчался так, словно за мной гнались все плотоядные создания Творца. И тем не менее на трап я вскочил последним — археолог и девушка уже скрылись в корпусе Анаконды, когда я заскочил на первые ступеньки.
— Клён! — я вцепился в поручни трапа: — Поднимай корабль! Шустро, блин!
Мешкать он не стал — корпус вздрогнул и поверхность планеты пошла вниз. Оглянувшись через плечо, я успел заметить чёрную фигурку, всё так же неспешно и отрешённо бредущую вдоль той злополучной трещины. Багровое зарево расползалось от кратера, и она резко контрастировала на светлом фоне.
Уйти? Бросить Грея тут?
Корабль тряхнуло и послышался сдавленный мат Клёна: — Командир! Вы где? Мне не справиться! Тут гейзеры огненные! Бьют!
Словно подтверждая его слова очередной фонтан вырос точно за обрезом трапа и защитное поле затрепетало, принимая на себя дикую энергию разрушающейся планеты. Корабль снова тряхнуло, и я распластался на ступеньках, упираясь и руками, и ногами в поручни.
— Справишься! — на четвереньках я пополз в корабль: — Клён, слушая сюда, пилот! Подними трап.
Я перевалился через комингс и, помогая себе руками, встал.
— Поднял.
— Молодец. Теперь спокойно. Спокойно, Клён — у тебя получится. Я в трюм.
— А… А я?! Я же не пилот?! Вы тут нужны!
— Клён! Без паники.
Корабль задрожал всем корпусом, и он издал какой-то неразборчивый всхлип.
— Сергей. Соберись. Развернись. Видишь трещину около кратера и тех руин?
— Да.
— Поверни направо и веди корабль туда. Высота, — я призадумался. Лететь высоко, конечно безопасно, но вот сумею ли я разглядеть Грея с высоты?
— Держи полста метров. Шасси убрал?
— Эээ… Нет.
— Разгильдяй! Быстро убрал шасси! Чему вас только в академиях учат!
— Убрал, — теперь в его голосе сквозила обида. Ну да ничего — пусть обижается, пусть злится — это всяко лучше паники.
— Хорошо. — я уже почти добрался до люка грузового отсека: — Перелети, ну, на ту сторону.
В трюме было пусто — раньше тут была так и не использованная по назначению база, но после того как её распотрошили парни Грея, эх…хорошие парни были, тут было пусто — только в углу лежали сброшенные в кучу страховочные ремни. Они-то и были мне нужны. Выхватив из кучи один конец, я побежал с ним к грузовому люку. Обвязавшись им вокруг пояса, я закрепил свободный конец на барабане лебёдки.
— Клён! Люк!
— Что?
— Люк грузовой открой, тупица!
Он не ответил, но люк пополз вниз, открывая мне обзор на залитый огнём пейзаж под кораблём. Я прикинул длину ремня — метров двадцать. Немного, но, что есть.
— Сергей, — произнёс я, стараясь чётко и спокойно выговаривать слова: — Пожалуйста, очень прошу тебя, плавно спустись до двух десятков метров.
— Выполняю! — его ответ был резок. То, что надо — пусть злится, главное, что на смену страха пришла злость, и плевать, что на меня. Извинюсь — потом. Когда! Когда — не если, а когда — выберемся отсюда.
Перегнувшись через проём люка, я осмотрелся. Нормальному обзору сильно мешало постоянное мерцание щита, принимавшего на себя удары огненной стихии, но даже сквозь эти синие всполохи я сумел разглядеть сильно раздавшуюся трещину, сквозь которую вверх рвались огненные всплески. Грея видно не было.
— Сергей. — я вздохнул, собираясь с духом, то, о чём я собирался его попросить граничило, да какой там граничило — было самоубийством: — Сергей, снизь высоту до пятнадцати метров и медленно иди вдоль трещины.
Он снова не ответил, но поверхность приблизилась и медленно поплыла подо мной. Впереди, выделяясь на светлом фоне показалась медленно бредущая человеческая фигурка. Вот ей пересек путь небольшой ручеёк из расплавленного камня и она, механически растопырив для баланса руки, перепрыгнула его.
— Сергей, чуть-чуть быстрее.
Корабль прибавил ход и начал нависать над Греем. Когда до него оставалось не более трёх-четырех метров я снова вызвал Клёна:
— Клён. Я знаю, что то, что я сейчас скажу звучит дико. Но поверь, так надо.
— Готов, капитан. — ответил он с небольшой заминкой.
— Сергей, — я замялся, произнести следующие слова мне было сложно: — Отключи щит.
— Что?! Мы же…
— Выполняй! — я добавил крепкое и обидное ругательство: — У нас боевая броня, улучшенная. Выдержит! Ну! Отключай, твою мать!
— Исполняю, — ответил он, не замедлив высказать своё мнение о моих умственных способностях. Ёмко так высказал. Ёмко и кратко. Одним словом.
Я скользнул вниз, придерживаясь за импровизированный трос.
— Теперь чуть медленнее, вот так, хорошо.
Анаконда, играя выхлопами маневровых, казалось неподвижно зависла над моей головой. Жёлтые всполохи на поверхности планеты отражались в её золотом корпусе, отчего она казалась местным обитателем, решившим размяться в канун апокалипсиса.
Сделав пару шагов к Грею, я примерился и рванулся к нему, намереваясь обхватить его поперёк туловища. Наверное, он что-то почувствовал — начал оборачиваться, поднимать руки в боевую стойку, но довести начатое движение до конца он не успел — я налетел на него раньше и, схватив его поперёк туловища, заорал:
— Вверх, Клён, рви наверх!
Одновременно с этим я сумел дистанционно запустить лебёдку, пользуясь своими капитанскими полномочими, и нас резво повлекло вверх, оставляя негостеприимную поверхность внизу. Вслед запоздало рванули сразу несколько огненных языков, отчего мою правую ногу обдало жаром и болью ожога.
— Вверх, Клён, жми!
Свою боль я выплеснул в крике и так сжал Грея, что он, наверное, охнул, по крайней мере, когда наши шлемы на миг соприкоснулись, я услышал его глухой, сдавленный стон.
Менее чем через десяток секунд нас затащило в трюм, и я прокричал в рубку: — Клён, люк, ходу отсюда!
В следующий миг Грей, извернувшись в моих объятиях пнул меня по ноге и, конечно же попал. По той самой, обожжённой. Уже теряя от боли сознание я заметил, как он рванулся в сторону люка, но в следующий момент у меня перед глазами всё поплыло, и я отключился.
Глава 8
Просыпаться, выходить из тёплого, тёмного и нежного забытья не хотелось. Тут было уютно и спокойно. Там, снаружи, ярко, холодно и жёстко. Ну и нахрена мне покидать этот уютный сумрачный мирок? Кто-то или что-то неприятно вцепилось мне в плечо, начав немилосердно трясти, отчего ажурные, хрупкие конструкции моей дрёмы, затрепетали, покрылись трещинами и обрушились с грохотом, в котором я скорее угадал, нежели услышал слова:
