Корабль снова вздрогнул, и мы с Жанной услышали полный боли вскрик Клёна, раздавшийся из его кресла.
Убью, подумал я. Вот вытащу гадёныша и убью! Я же выкрутил им все настройки — он ничего не должен был почувствовать! Вернул же, мальчишка, назад! Нет, точно — убью!
— Спокойно, спокойно, — продолжал меж тем Грей: — Я держу… Спокойно… Подставляй спину… Так… Теперь я… вот тут.
Снова вскрикнул Клён и обернувшись к нему я увидел, как опадают сенсорные подушки.
— Минус три, — пробормотал я себе под нос.
— Чего? — не поняла Жанна.
— Минус три андроида.
— Ну ты…Ты — сухарь! — она вскочила и подбежала к Клёну. Он слабо трепыхался на своём месте: — Как ты можешь сейчас о деньгах думать!
Я не стал её разубеждать, хотя вот о деньгах я в тот момент не думал. Совсем. Даже моя неутомимая жаба и то молчала, понимая важность момента — к чему деньги, если их не суждено потратить? Правда на этой моей мысли она шевельнулась и добавила уже от себя — и не суждено ещё заработать?! Но я отогнал эту эмоцию.
— Грей? Что у тебя?
— Клён сдох. Удерживаю корпус. Ударь маневровыми правого.
— Тебя сожгу. — я прикинул, призвав на помощь всё своё воображение и познания в конструкции Анаконды — поток плазмы из маневровых правого борта, должен был отразиться от тех больших камней, сидя на которых я руководил откапыванием борта. Отразиться и уйти под корпус, выжигая всё находящееся там. А там как раз стоял он.
— Железку заклиню, ты приваришь. Ну! Жги! Сил мало!
Уйти до смерти своего андроида он не мог — стоило ему отключиться и тот бы замер в расслабленной позе. Так что старшина был прав — отражённый поток плазмы должен был сжечь и сплавить тело робота в единое целое, сформировать из него один, практически монолитный каркас. Но я медлил.
— Ты чувствительность шлема не менял? — я кинул взгляд на Клёна, над которым продолжала суетиться Жанна. Получить ещё одного инвалида мне не хотелось.
В ответ Грей выматерился: — Жги! Поп! Мать твою — ЖГИ!
Я молча отвёл грибок маневровых влево, активируя сопла правого борта и в следующий миг, стоило только из сопел появиться голубоватым языками, как с пола послышалось рычание Грея.
— Жгииии!!! — прорычал он, сдерживая конвульсии.
К счастью продолжалось это недолго — секунд десять, а потом он вздрогнул, замер вытянувшись во весь рост, и я отключил подачу топлива на двигатели.
В рубке воцарилась тишина, прерываемая короткими всхлипами Клёна и редким шипением Грея.
Корабль тоже больше не вздрагивал — он замер с небольшим дифферентом на нос и лёгким креном на правый борт.
Следующие несколько часов мы с Жанной провели в каюте Грея, куда перенесли их с Клёном. Оба пребывали в полубессознательном состоянии, вздрагивая от боли при каждом своём движении.
— Я им успокоительного вколола, — девушка стояла, прислонившись к стене и подперев лицо рукой: — Сутки проспят, а потом… — она замолчала и шмыгнула носом.
— Ничего, — я попытался погладить её по плечу, но она отстранилась: — Не переживай. Парни здоровые. Выспятся, — я чуть не сказал проспятся, но вовремя исправился: — Выспятся и будут в порядке.
Я хотел добавить, что мол сами виноваты, но перехватив её полный грусти взгляд — сдержался.
— Пойдём лучше погуляем. — решил я отвлечь её другой проблемой.
— Гулять? Сейчас?
— Да. Считай это приглашением на свидание.
— Те чего, Поп? С тобой всё нормально? Нашёл время роман крутить! Да и не интересен ты мне. Как мужчина, извини, но честно говорю. Как капитан — да, но не более.
— Тьфу ты! Жанна! Вообще-то нам надо посмотреть на остатки переднего шасси. Парни и без нас полежат. Пошли, — я повернулся к выходу из каюты.
— Ой, извини, Поп. Я совсем не то имела в виду.
— Спасибо за откровенность, — буркнул я, направляясь за своим скафандром: — Жду через пять минут внизу.
— Ну, Поп, извини. — пока мы брели вдоль корпуса к люку с остатками носовой опорной лапы, Жанна разными способами пыталась донести до меня мысль о том, что я, в общем-то вполне ничего, вот только не в её вкусе.
— Скажи, — она зашла немного вперёд и встала, преграждая мне дорогу: — Перестань дуться. Ты и вправду хороший командир и мне приятно с тобой работать.
Я молча обошёл её и двинулся дальше.
— Ну не злись!
— Я и не злюсь.
— А чего молчишь?
— Думаю.
— А скажи, — не отставала она: — А я тебе нравлюсь?
— Нет.
— Как…Не нравлюсь?
— Жанна! — мы уже стояли около носа корабля: — Ты мне понравишься, когда починишь опору. Ясно? Займись делом.
— Ну, Поп?
— Послушай. Ты — красивая девушка. И я бы не отказался с тобой… Ну, ты понимаешь?
— Нахал! — сквозь забрало её шлема было видно, что её лицо залил румянец. Я вздохнул — ну вот как с ней говорить? Вроде и сказал то, что она хотела услышать… И снова не то!
— Посмотри опору, пожалуйста.
Она молча кивнула и согнувшись направилась к черневшему люку шасси, из которого торчали какие-то обломанные и оплавленные железяки. Свободного пространства под корпусом было немного — где-то полтора метра или сантиметров на двадцать — тридцать больше, так что ей предстояло работать либо на корточках, либо на коленях.
Вообще, открывшаяся мне картина больше напоминала поле боя. Пара крупных камней подпирала корпус корабля и вполне могла бы сойти на толстые и оплавленные жестоким огнём колонны какого-то здания. Около дальней, расположенной у левого борта, застыл в позе атланта, удерживавшего на своих плечах корабль, андроид Клёна. Ему, как и машине Грея тоже досталось, и он замер с неестественно согнутой от чрезмерной нагрузки, спиной. Грей, его робот, замер растопырив руки и ноги. Его корпус, под действием потоков плазмы оплавился и узнать в этой, большой букве Х, человека, человеческую фигуру, мог только тот, кто изначально знал её происхождение.
Я обошёл его приглядываясь.
Головы у андроида не было — от неё остался небольшой, в пару кулаков бугорок. В принципе это было не страшно — мозги у таких изделий располагались или в брюхе, или вообще, пардон — в заднице, оставляя голову только под оптику и акустику.
Ноги были почти по колено вплавлены в спёкшуюся поверхность, а руки, которыми он до конца упирался в корпус корабля приварились к броне.
Завершив круг почёта я молча поёжился — не знаю, выдержал бы я транслируемую шлемом боль, которую испытывала машина в плавившем её потоке плазмы.
— Поп, иди сюда, — окликнула меня Жанна, отвлекая от неприятных мыслей: — Вот сюда руку засунь, — одна её рука скрывалась в черноте люка окружённая изломанным переплетением различных конструкций.
