Лука замер. Казалось, неведомая сила пригвоздила его к полу. Превратила в камень.
– И поэтому ты вышла за него? Из жалости? По доброте душевной? Решила спасти старика от одиночества? Захотела стать святой? – Он видел печаль в ее глазах, но не остановился. – Но ведь он был очень богат, Кэтрин, и сострадание было ему не свойственно. Он мог купить себе армию сиделок, которые бы его развлекали и исполняли все желания до конца дней. Поэтому я еще раз задам вопрос: почему он решил купить именно тебя?
– Он не покупал меня, Лука, – резко бросила она ему в лицо, сверкая глазами. – Он спас меня.
Сказав, она пожалела о том, что не сдержалась.
Вспыхнувшие в пространстве между ними искры озарили комнату, оставив в тени Луку. Она не представляла, что от него ожидать, но он просто стоял и смотрел на нее во все глаза так, будто внезапно понял то, что не приходило в голову раньше. Произошедшее предстало для него сегодня в другом свете.
Ее тело. Его тело. Все, что было между ними. В его глазах она увидела осознание всего, что мучило его все эти годы и о чем она не имела ни малейшего представления. Хотя они оба шли к тому, что случилось прошлой ночью, что стало облегчением для них обоих.
Раньше она никому не говорила правду, не открывала тайну своего брака и не понимала, почему сделала это сейчас.
– Продолжай же, – кивнул Лука. За несколько секунд она прожила, кажется, тысячу жизней и тысячу смертей, каждая из которых была тяжелее предыдущей. – Объясни мне все.
Он стоял перед ней, похожий на воплощение бога, которому дано право судить и выносить решения. Руки скрещены на груди, губы плотно сжаты.
Она старалась не думать о том, что эти же губы касались ее тела, были мягкими и чувственными. Теперь она точно это знала. Перед ней был единственный мужчина на земле, которому она когда-либо принадлежала, и от осознания этого кружилась голова.
Однако это ничего не меняло. Он смотрел на нее суровым взглядом, но, несмотря на это, ей хотелось открыться ему.
– Моя мама была в восторге от его предложения, – произнесла она, с трудом шевеля пересохшими губами. – Она получила дом, сиделок, ей не нужно было думать о том, как заработать деньги.
Кэтрин не стала уточнять, что мать была не просто в восторге, она не знала, как описать то, что творилось с Роуз. Все два года Кэтрин боялась об этом думать.
– Быть женой такого человека, как Джанни Кастелли, – трудная и ответственная работа, – сказала мать, сидя с дочерью в их старой квартире за столом, на котором были разложены буклеты агентств недвижимости с предложениями. Она не сомневалась, что Кэтрин примет предложение Джанни, по ее мнению, это не стоило даже обсуждать. – Тебе придется учиться, чтобы потом сделать карьеру.
– Карьеру? – Кэтрин решила, что ослышалась. – Он очень плох, мама. Скорее всего, он не проживет больше пяти лет.
– Ты должна рассматривать это время как стажировку, моя девочка. Как ступеньку на пути к более высоким достижениям. – Роуз оглядела ее и продолжила: – Ты достаточно красива, и не стоит это отрицать. И хотя ты еще не доказала, что так же умна, как я надеялась, думаю, со временем ты и в этом сможешь преуспеть. Самое главное – сейчас понять, какова будет сумма твоего содержания.
– Мама, я не уверена…
– Послушай меня, Кэтрин. – Роуз не повысила голоса, но в нем появились металлические нотки. Когда она так говорила, громкость не имела значения. – Я пожертвовала ради тебя всем. Из-за этого я теперь в таком положении. Как бы мы жили, если бы Джанни Кастелли не обратил внимания на твое хорошенькое личико? Надо извлечь из этого выгоду. – Она фыркнула. – Хотя бы ради меня. Ты уже продемонстрировала, что не способна сделать карьеру в области финансов. Скажи, как мы будет платить по счетам, если ты не решишься на этот брак?
– Но… – В душе вспыхнули чувства, возникавшие всякий раз, когда мать говорила с ней таким тоном. Вина. Стыд. Отчаяние от осознания собственной никчемности. Тоска от того, что не смогла оправдать ожидания матери. Но было и еще кое-что. Кэтрин не понимала, почему всегда оставалась для нее плохой, как бы усердно ни старалась, как бы много ни работала. – Ведь речь обо мне, мама, а не о нас. Не нам, а мне придется стать женой человека, которого я не люблю…
– Ты, должно быть, шутишь. – Роуз одним взглядом заставила дочь замолчать. По ее лицу было видно, что смеяться она явно не собирается. – Любовь? Это сказка, Кэтрин. В реальной жизни существуют только долг и ответственность. – Он подняла руку с изуродованными суставами. – Посмотри, что я сделала с собой ради тебя. Я забыла обо всем, что было важным для меня лично. Теперь это лишь вопрос твоей совести, как ты захочешь мне отплатить.
Она не оставляла Кэтрин выбора.
– От этой сделки в большей степени выиграла твоя мать, – ухмыльнулся Лука.
– Она заслужила это после всего, что для меня сделала. Я не могла поступить с ней иначе. Благодаря твоему отцу она может остаток жизни провести в покое. Мама этого достойна.
По выражению его лица она увидела, что он не согласен, и мгновенно напряглась, приняв оборонительную стойку, но этим его нельзя было испугать.
– А что выиграла ты? – Лука склонил голову на бок. – Как спасение твоей матери помогло тебе?
– Я смогла бросить учебу, – выпалила она и сразу вспыхнула, будто у нее мгновенно поднялась температура. – Я могла позволить себе уйти и не возвращаться, несмотря на то что теперь у меня были деньги на обучение. Кроме того, самая важная моя проблема разрешилась в одно мгновение. Я больше не была дочерью, не оправдавшей ожидания. И все благодаря браку с твоим отцом.
И еще она получила возможность отдохнуть от постоянного напряжения и необходимости думать о том, как вернуть долг маме и выполнить все ее желания. Ей было приятно для разнообразия стать для кого-то желанным подарком, приносящим радость.
– Кэтрин, – ласково произнес Лука, отчего по телу пробежал холодок, – ты должна знать…
Она не хотела это слышать. Не желала видеть нечто новое в его взгляде, что определила как сострадание. Она встала на колени на кровати и положила руки на его торс. Он молчал и внимательно смотрел на нее.
– Послушай, – сказала она, вдруг осознав, как много отчаяния в ее голосе. – Ты можешь думать все, что тебе угодно, о намерениях отца, но для меня он стал волшебником, исполнившим заветную мечту. Разумеется, это может тебе не нравиться, – поспешила добавить она, видя, как изогнулись его губы. – Но это правда.
Она была так близко. Она прикасалась к нему. Ее хрупкие руки лежали на его мускулистой груди, и жар его тела постепенно охватывал ее целиком.
Ей было знакомо это ощущение.
Кэтрин не хотела говорить о своем браке. Не хотела обсуждать сложности их семей. Она не представляла, о чем Лука думает, когда смотрит на нее так, когда глаза его становятся темными и бездонными.
