– Нам необходимо привезти ее в Венецию. Не хотелось бы мне, чтобы ты появлялась там, где тебя могут узнать.
– Во Флоренции мою семью знают многие, только вот посещала этот город я, будучи совсем ребенком.
– Мы не знаем, с чем можем столкнуться на чужой территории, – с недоверием произнес Адриано. – Поэтому я предпочел бы отправиться во Флоренцию самостоятельно и привезти в Венецию твою тетушку погостить. Ты будешь ожидать меня в Риальто – там безопаснее. Только как мне ее переубедить, чтобы развеять сомнения в твоей гибели?
Каролина загадочно улыбнулась.
– Об этом можешь не беспокоиться.
Пока Адриано ожидал приглашения хозяйки владений в гостиную, он окинул взглядом интерьер комнат, чтобы иметь хоть незначительное представление о тетушке своей возлюбленной. Сенатор не мог быть уверенным в убеждениях Каролины, что Матильде можно абсолютно доверять, до тех пор, пока не обратит внимание на большинство фактов, указывающих на это. Но ему очень хотелось смотреть на мир ее глазами, поэтому он старался узреть то, что ему поможет убедиться в словах синьорины Диакометти.
В действительности обстановка палаццо Матильды Гумаччо отличалась поразительной скромностью. Устаревшая в свете современных требований к стилю мебель не отличалась особой вычурностью, а, напротив, создавала интерьер, подобный имению бедных дворян. Впрочем, Каролина предупреждала Адриано о том, что тетушка не выносит помпезной роскоши, которая, по ее же словам, «слепит человека лицемерием современности». Милее всего Матильде была скромность и чистота, причем, не только физическая, но и духовная, как правило, способная отражаться во всех материальных благах, которые может иметь человек.
– Прибыл сенатор Адриано Фоскарини из Венеции, – объявил дворецкий, и Матильда, перебиравшая почту в своей гостиной, удивленно приподняла брови.
– Венецианец? В моих владениях? – скорее грозно, чем удивленно, произнесла она. – Ты ничего не перепутал?
– Прошу простить, синьора, но я лишь передаю слова вашего гостя.
Одарив слугу снисходительным взглядом, Матильда только недовольно сомкнула полные губы.
– Ну что же, пусть проходит. С удовольствием потешусь его несвязной речью.
Синьора Диакометти-Гумаччо в ожидании посмотрела в сторону двери, в которой несколько минут спустя появился молодой и весьма привлекательный венецианец. Адриано почтительно поклонился перед синьорой.
Нужно отметить, что он весьма удивился отсутствию малейшего сходства ее грубоватой внешности с прекрасными чертами Каролины. Матильда Гумаччо и без того была полноватой женщиной. Но ее формы казались еще более пышными и крепкими под широким платьем с многочисленными сборками и объемными драпировками. Но в ее непривлекательных чертах лица, в котором сенатор отметил некоторую властность и, возможно, даже высокомерие, наблюдалась и женственная мягкость, скрывающаяся за внешними, слегка приподнятыми уголками губ, которые придавали ей улыбчивости.
– Даже теряюсь, сенатор, в объяснениях вашего прибытия в мои владения, – на ее лице читались изумление и одновременно некоторая осторожность в общении. – Чему обязана?
– Мое почтение, ваша светлость… – начал было Адриано, но Матильда перебила его.
– Я лишена титула еще с тех времен, как отец разозлился на меня за то, что не по-дамски вела предпринимательские дела своего мужа, – ответила она. – Да и вообще, он был недоволен мною. С тех пор прошло много лет. Удивительно то, что вам вообще что-то известно о моем дворянском происхождении.
Адриано не знал этих подробностей, но про себя улыбнулся, убедившись в словах Каролины о сходстве их характеров.
– Прошу прощения, – произнес он, склонив голову.
Матильда с удивлением отметила тактичность венецианца и почтение в его жестах.
– Так что же вас привело в мои владения, синьор? – спросила она, и, судя по тону Матильды, сенатор понял, что она совершенно не рада нежданному гостю. Неприступная интонация пророчила им напряженное общение.
– Я прибыл во Флоренцию по делам своей державы, – произнес спокойно Фоскарини. – Но более важным считаю дело, которое мне вверил весьма дорогой и близкий вашему сердцу человек.
– Хм, интересно, – усмехнулась Матильда, – с удовольствием выслушаю, что вам известно о моем сердце.
– Простите за возможную самонадеянность, которая может вам показаться в моих первоначальных словах, но человек, попросивший меня о поездке к вам, весьма уверен в своей нужности в вашей жизни.
Адриано старался проявить свое максимальное почтение в общении с дамой, дабы расположить ее к себе, но прекрасно понимал, что одиночество приучило эту чудаковатую даму быть осторожной с чужаками.
– Не понимаю, о чем вы говорите, синьор, – он ощутил в ее голосе нотку грусти. – Должно быть, речь идет о дальних родственниках, поскольку все мои близкие погибли не так давно.
Он заметил, что в глазах дамы застыли слезы, но очевидная внутренняя сила этой женщины не позволила дать им волю.
– Или, быть может… – она с подозрением посмотрела на Адриано. – Быть может, вас подослала моя племянница Изольда, соизволившая наладить отношения?..
В ее голосе чувствовалась раздраженность, по которой Адриано понял, что Матильда явно не стоит на вражеской для него стороне.
– Вы близки в своих предположениях, – отметил он, – но я здесь не по просьбе Изольды Брандини.
Его осведомленность в родственных для нее именах пробудила в Матильде гораздо большее любопытство, чем изначально.
– Прошу, продолжайте.
– Вероятнее всего, принесенные мною сведения шокируют вас, но гораздо более осчастливят. Речь пойдет действительно о вашей племяннице, которая считает себя более милой вашему сердцу.
В этот самый момент он заметил, как Матильда бросила в него гневными молниями из глубины разъяренного взгляда.
– Если вы посмеете запятнать память моей родни позорными сплетнями или чем-то еще в этом роде, синьор… Дай Бог памяти, вспомнить ваше имя… боюсь, что наш разговор будет коротким и весьма неприятным!
Адриано старался сохранять внешнее спокойствие.
– Синьора Гумаччо, я нахожусь сейчас на территории ваших владений, и вы вольны поступать со мной как вам заблагорассудится, поскольку никто, кроме одного человека, не знает о моем пребывании здесь. Однако, прошу заметить, что это никоим образом не изменит тех обстоятельств, которые на самом деле существуют независимо от вашей веры в них.
По глубине ее глубокого вздоха и многозначительному молчанию он понял, что может дальше продолжать свою речь.
– Речь идет о синьорине Каролине Диакометти, – Адриано замер, глядя на реакцию Матильды, которая лишь с недоверием смотрела на него.
– Что вы хотите сказать? – выдавила она сквозь зубы.
– Только то, что ей чудом удалось спастись во время мятежа, – ответил он. – И, оправившись после ранения, она теперь жаждет встретиться с вами.
