Но гораздо более Каролину интересовал ответ на вопрос: откуда куртизанке знать о ее титуле?
– А разве ты чем-то отличаешься от них? – внезапно услышала в ответ Маргарита. – Ты ведь тоже предоставляешь свои услуги аристократии Венеции и продаешься лишь патрициям, имеющим возможность хорошо тебе заплатить.
Маргарита с негодованием перевела дух и сквозь напускную улыбку выдавила:
– Мною назначена тебе встреча не для обсуждения занятости населения Венеции. А по делу, которое тебя интересует гораздо больше этого.
– Да, кстати, откуда такое великодушие с твоей стороны, Маргарита? – с нескрываемым ехидством спросила Каролина.
– Я бы не советовала дерзить мне, – с надменной улыбкой ответила та. – Ты ведь еще не знаешь, о чем пойдет речь. Да, я завлекла тебя сюда, написав в записке, что расскажу кое-что о твоей родне, но на самом деле мне о них не известно ровным счетом ничего.
Еще большая ярость затмила глаза Каролине, и она готовилась возмутиться, бросив в адрес куртизанки очередное язвительное замечание, но тут же подавила в себе это стремление, желая оставаться тактичной аристократкой, которой не свойственны низкие пересуды.
– Но кое-что тебя заинтересует, Каролина. Я знаю, что ты не родственница Адриано, а гражданка Генуи, – изумленный взгляд Каролины подтверждал правдоподобность слов Марго, и это прибавило куртизанке смелости и легкой иронии. – И доставил тебя в нашу удивительную республику сенатор Венеции, за что он может быть лишен своей должности. В моих интересах, в первую очередь, стоит твой отъезд из Венеции, в частности, из палаццо Адриано. Я могу помочь тебе с отъездом, если у тебя возникли с этим затруднения.
На какой-то момент синьорина впала в замешательство: откуда куртизанке могут быть известны подобные тайны? Но, прекрасно понимая, что ей необходимо сохранять внешнюю невозмутимость, Каролина ответила той усмешливой улыбкой.
– Кто ты такая, чтобы вмешиваться в дела сенатора? Куртизанка, которая в прошлом продавала ему свое грязное тело, прокормившее своей похотью половину Венеции?
– Я… – Марго попыталась бесцеремонно перебить синьорину, но та не позволила ей, повысив свой голос до напористого тона, не терпящего возражений.
– И кто ты такая, чтобы распространять ту информацию, о которой не имеешь никакого представления? Я – гражданка Флоренции и, если это необходимо будет кому-то доказать, сенатор Фоскарини непременно это сделает. Но только твоя персона в данном вопросе не имеет никакой весомости, поэтому тебе придется остаться с тем, что ты имеешь.
– Твои речи буквально воспламеняют окружающие нас стены, но на меня они не оказывают никакого влияния, – самоуверенно произнесла Марго. – Я знаю о том, что твои родители погибли во время крестьянского мятежа в Генуе, а твоя сестра является супругой миланского наследника.
– И что с того? – Каролина не теряла самообладания и продолжала усмехаться речам Маргариты.
– Ты разве не знаешь, что Генуя и Венеция на протяжении своего существования полыхают в войнах друг против друга? – не унималась Марго. – Ах, да, откуда знать историю наследнице дворянского титула, изучающей всю свою жизнь библейские нравоучения?
В голосе Маргариты ощущалась недюжинная ехидность, на которую Каролина ответила легкой улыбкой.
– А тебе, столь осведомленной об исторических фактах, очевидно, не довелось узнать о мирном договоре, который скрепил отношения наших республик?
– Каролина, не будь наивной! – ответила резко Марго. – Нужны еще десятилетия, чтобы закончить эти войны! Очевидно, ты не знаешь о так называемой скрытой, нелегальной войне, которую ведут наши республики в водах Средиземного моря?
Взгляд Марго пронзил растерянную Каролину, которая вопросительно приподняла тоненькие брови.
– Генуэзские пираты уже много лет нападают на венецианские суда, заполненные богатствами и сокровищами. Это началось после того, как ваша некогда могущественная республика пала под властью французского господства. Можно сказать, что сражения между Венецией и Генуей прекратились лишь формально…
Каролина ничего не слышала об этом, и ее несколько удивляло, что Адриано умалчивал такие подробности международного конфликта.
– Что ты хочешь, Маргарита? – спросила она и с поразительным спокойствием посмотрела на нее.
– Чтобы ты у бралась из дома сенатора, освободив для меня его теплую постель…
– Я не делю с ним постель! – рассмеялась Каролина.
– Твоего присутствия в его палаццо оказалось достаточно, чтобы сенатор отрешился от общества.
– Хорошо, а что же будет, если я этого не сделаю?
– Тогда мне придется в близости с самим Дожем нечаянно поделиться такой вот ошеломляющей тайной, что сенатор Фоскарини пригрел змею у себя на груди, – в голосе Марго ощущалась сладость от мысли о победе, которую она сможет одержать над Каролиной. – Я непременно придумаю какую-нибудь занимательную историю, чтобы сенатора уличили в предательстве. И тогда вас обоих ждет не самая приятная участь.
– У меня есть только один вопрос: судя по всему, ты пылаешь ревностью к сенатору, а стало быть, испытываешь к нему чувства, чем-то похожие на влюбленность?
– О, у меня к нему целый вулкан чувств: и страсть, и любовь, и вожделение, – победным голосом хвастала Маргарита. – Что тебе больше по нраву?
Каролина спокойно улыбнулась.
– Мне не знакома любовь, способная возлюбленному искалечить жизнь, – промолвила она.
– Вот как раз и поэтому тебе лучше оставить сенатора, позволив ему избежать жестокой участи, – отметила надменно куртизанка.
– Это решать мне, – сказала кратко Каролина и махнула рукой стоящему неподалеку гондольеру. – И самому Адриано.
– Но если ты ему скажешь о нашей встрече, – озлобленно предупредила Марго, – я сделаю то же самое – лишу вас надежды на совместное будущее. И, можешь мне поверить, мое проклятье сделает вашу жизнь невыносимой! Но мне свойственны благосклонность и великодушие, поэтому даю тебе шанс спасти и себя, и несчастного Адриано.
– Мне жаль тебя, – сказала с сочувствием в голосе Каролина, – ты бьешься в последних надеждах вернуть его, словно птица, пытающаяся взлететь к солнцу и опалившая крылья в его лучах.
– Ты ведь даже не знаешь, милочка, на что я способна в гневе! – процедила сквозь зубы Марго, разъяренная спокойствием и дерзостью соперницы. – Я уничтожу вас обоих!
– Меня ты могла бы, и впрямь, уничтожить, поскольку мне чужды ненависть и жажда мести, – промолвила монотонно Каролина. – Твое коварство не знает границ, и ты не ровня слабым соперникам. Только Адриано никогда не позволит какой-то жалкой куртизанке или кому бы то ни было другому сделать нас обоих несчастными. Я рядом с ним чувствую себя под защитой, словно во владениях Самого Господа.
Она дала знак гондольеру отправляться и на прощанье бросила взгляд на куртизанку.
