Каролина внутренне ухмыльнулась намерениям тетушки. Ведя Матильду под руку, она вышла на палубу, где их ожидал Адриано. Сборы и отправление в палаццо они решили не затягивать, ибо все мечтали отдохнуть после утомительного дня. Всю дорогу Матильда рассказывала Каролине о том, как Генуя оправилась после серии мятежей, вспыхивавших друг за другом.
– Кроме твоего отца, под мечом мятежников пал еще герцог Кальодже. Однако его семье повезло больше – им удалось спастись. В республике ходят слухи, что заговор крестьян готовился к исполнению годами. А твой дружище Маттео в последний раз, когда я была в Генуе, был пойман неподалеку от границы и приговорен к смертной казни. Из-за таких проходимцев, как он, столько семей оказалось на том свете…
Матильда заливалась слезами. При словах о Маттео сердце Каролины сжалось, – ведь он никогда не желал ей зла. А, похоже, что был влюблен и жаждал быть с ней, обойдя ее титул и положение в обществе. Бедный малый, он ведь даже не мог себе представить, чем может закончиться его участие в этой провальной затее. Каролина лишь томно вздохнула.
– Тетушка, известно ли вам: его казнили? – с тревогой в голосе спросила Каролина, и услышавший ее Адриано с усердием напряг свой слух, с негодованием ощущая, как его сердце колотится в биении ревности.
– Я не видела казни, но говорят, что повесили всех, кто был взят под стражу. И поделом им, – с ненавистью произнесла Матильда. – Или ты, моя дорогая, жалеешь его?
Каролина попыталась усмирить свое сожаленье и подошедший ком со слезами к своему горлу. Возможно, это можно посчитать даже некоторым предательством с ее стороны по отношению к семье, но Маттео также не был чужд ее сердцу, поэтому ей стало больно за погубившую себя жизнь. К тому же, если быть честной, – к трагедии привел несправедливый уклад в обществе, давно дразнящий подчинявшихся ему людей излить накопленную годами ярость.
– Тетушка, как прошли похороны? – посчитав беседу о Маттео исчерпывающей, Каролина решилась перевести тему.
– Даже рассказывать не желаю, – еще с большей ненавистью говорила Матильда, – Изольда едва ли не изъявляла прямое желание тела своих родителей бездушно покидать в яму, не исполнив должных священных обрядов. Мне пришлось вмешаться и дать ей хорошего прочухана. После этого она выполнила все так, как положено. Ох, Каролина, ни слезинки не пролила на похоронах! Не любила она ни Патрисию, ни Лоренцо. А о тебе и говорить нечего: завидовала тебе всю жизнь. И в кого только пошло это дьявольское отродье?
Услышав это, Каролина ничего не ощутила: ни разочарования, ни боли, ни сожаления. Она даже не удивилась. Да и чему удивляться, если Адриано твердил ей то же самое все это время?
– Нельзя, чтобы она узнала о тебе, – словно в подтверждение ее мыслей сказала тетушка, – если этот удивительно добрый венецианец будет согласен скрывать тебя в своих стенах, я щедро его за это отблагодарю. Если же нет, тогда можно будет отправить тебя на Сицилию.
– Ох, тетя, – недовольно ответила Каролина, – не стоит меня сразу куда-то отправлять. В этом нет нужды! Мы прекрасно с сенатором ладим.
– Не очень мне нравится, что ты находишься у него в гостях… – начала было шептаться Матильда, – неприлично это… – но Каролина перебила ее.
– Тетушка, мы обо всем поговорим в палаццо. Но только утром. Нам всем необходимо отоспаться.
– Больно ты взрослая стала, племянница, – заметила Матильда. – Горе быстро заставляет нас взрослеть.
Матильду поселили в комнате для гостей, а ее служанку отправили к прислуге. Каролина помогла тетушке улечься спать и чмокнула ее перед сном, намереваясь идти к себе в комнату. Она взяла свечу и направилась в свои покои, чтобы предаться сну. Когда Каролина вышла из комнаты для гостей, то заметила, что в палаццо воцарилась звенящая тишина. «Он отправился отдыхать», – с грустью промелькнуло в ее мыслях. А ведь они едва успели побыть вместе после долгой разлуки!
Каролина приблизилась к дверям своих покоев и еще раз обернулась, надеясь увидеть в темном пространстве коридора, ведущего в противоположное крыло замка, знакомый ей силуэт. С грустью осознав, что все же он не появится сегодня, она толкнула свою дверь, как ощутила, как кто-то зажал ей рот. И хотя это было исполнено нежно и мягко, в какой-то момент ее все же охватила паника. Но догадки успокоили ее страх, и, убрав его руку, она обернулась к нему. Неудержимое дыхание Адриано касалось ее щеки. Она улыбнулась мысли, что он не смог отправиться спать без ее поцелуев.
– Ты уже так делал… когда-то, – прошептала она, вспомнив волнительный момент их первой встречи у газебо Брандини, когда ее сердце готово было покинуть тело от страха. – Сегодня же во второй раз подходишь ко мне, словно шпион…
– Если бы я появился перед тобой в твоих покоях, ты могла бы вскрикнуть от неожиданности, – объяснил он.
– Я таила надежду на эту встречу, милый Адриано, – промолвила она.
Его уста ответили неудержимым поцелуем, заставлявшим ее сердце трепетать. Однако объятия возлюбленного, которые помнились ей всегда трепетными касаниями, сейчас казались Каролине излишне напористыми, не скрывающими в себе желание владеть ею. Это принудило ее использовать попытку отстранить Адриано, нетерпеливо покрывшего ее своим телом. И в этом нетерпении ее напугала некая грубость, не проявлявшаяся ранее.
– Адриано… – она посмотрела на него с мольбой в глазах прекратить это бесстыдство, и он отпрянул, только осознав, что в действительности позволил себе лишнего.
Да, он осмелился слишком близко приблизиться к ее телу, что заставило полностью потерять контроль над собой.
– Прости, – выдохнул Адриано, предчувствуя, что не сможет еще долго успокоить разбушевавшуюся в себе страсть.
Она испуганно попятилась к своей комнате и, сделав шаг, оказалась в дверном проеме. Но ей не хотелось расставаться на такой печальной ноте. Ей не хотелось этой ночью хранить в своей памяти образ возбужденного зверя.
– Прости, Каролина, ты не сможешь понять… – она видела, что он все еще не может усмирить прерывистое дыхание.
– В этом есть моя вина… – тихо сказала Каролина, опустив голову. – Я себе слишком много позволяю. И тебе тоже.
– Нет, это мне не позволительно допускать подобной оплошности. Слишком тяжело видеть тебя и не иметь возможности прикоснуться.
В свете мерцающих лампад его взгляд казался еще более подавленным, чем был на самом деле. Каролина растерянно смотрела в его глаза, не решаясь приблизиться, дабы не распалить только усмирившийся жар его тела.
– Быть может, мне стоит все же уехать? – несмело промолвила она, со страхом ожидая от него ответа.
Он ощутил, как в нем содрогнулись все внутренности.
– Неужто твоя тетушка уже потрудилась, чтобы тебя переубедить в этом? Судя по твоему «все же», внутренне ты соглашаешься с ней, – процедил сквозь зубы он.
Он переполнялся желанием излить вспыхнувший гнев на старуху за то, что, едва переступив порог его владений, она пытается вмешаться в его жизнь… Но гневаться тут нужно, скорее, на себя: она имеет полное право говорить о подобных вещах с племянницей.
