Совсем недавно Фоскарини отнюдь не пренебрегал этим вопиющим распутством и частенько предавался развлечениям на подобных вечерах. К чему лукавить – тогда они приносили ему усладу. Однако перемены, произошедшие с тех пор в его душе, заставляли смотреть на веселье в резиденции даже с легкой иронией.
Но самого Адриано мало занимало продолжение вечера. Он отметился перед всеми присутствующими и попал в поле зрения всех необходимых для этого чинов, что теперь упраздняло необходимость его присутствия на этом рауте. И сейчас он намеревался увильнуть из палаццо, чтобы отправиться домой и насладиться взглядом обиженных глаз своей возлюбленной, которая наверняка не спит в столь поздний час.
Его внимание отвлек военный кондотьер, по иронии возжелавший обсудить конфликтные ситуации с Миланским герцогом. Что нашло на самого Кардиньо, охмелевшего дурманом здешней атмосферы, Адриано не совсем понимал. Но сам кондотьер, очевидно, видел в сенаторе самую подходящую персону для немедленного обсуждения войны с Миланом, которую он, очевидно, считал просто необходимой. Адриано лишь ухмылялся несвязному рассказу пьяного военачальника, но из учтивости он, пусть и неохотно, решил дослушать собеседника и немедля отправиться домой из этого борделя. И как раз в тот момент, когда кондотьер смолк, сенатор Фоскарини услышал за своей спиной достаточно знакомый ему голос.
– Здравствуй, дружище!
Не желая оборачиваться, Адриано лишь взял бокал с вином и пригубил его.
– Не думал, что и ты удосужился чести быть приглашенным на этот вечер. Здесь, как я посмотрю, находятся лишь избранные, в число которых ты не входишь, – монотонно произнес Адриано.
– Но как же так? Я – член Большого совета, наследник знатного рода и отметился значительными достижениями в общественной и коммерческой деятельности. Разве этого недостаточно, чтобы вызвать у его светлости симпатию? – язвительно отметил Паоло. – К тому же мои успехи в военном деле также не обошли стороной его слух.
– Вы забываете добавить, что это почтение заслужено вами во многом благодаря моим рекомендациям, друг мой, – сухо заметил сенатор. – Я чем-то обязан?
– Бесспорно! К примеру, назначить дату голосования сената за мое вступление в новые полномочия, – ирония Паоло ничуть не задела хладнокровного Адриано.
– Боюсь, что по этому вопросу вам не ко мне, синьор Дольони, – поразительно спокойно ответил сенатор, чем поверг бывшего друга в ступор. – Не в моей компетенции решать подобные вопросы!
– Ты ничего не забыл? – дерзко произнес Паоло.
– Я смотрю, синьор Дольони, это вы забылись! – разъяренно ответил тот. – Обращайтесь ко мне в соответствии с требованиями моего титула или же и вовсе не приближайтесь ко мне!
Паоло снисходительно кивнул головой и театрально поклонился:
– Как изволите, сенатор Фоскарини. Осмелюсь вам напомнить, что мне известны некоторые сведения, разоблачающие ваше предательское отношение к родной державе.
– Что вы говорите? – в голосе Адриано слышалось напускное удивление. – И какие же такие сведения вам известны, которые не известны мне?
– Допустим, мне известен тот факт, что в ваших владениях скрывается гражданка Генуи, – Паоло невероятно злился, что ему приходилось повторяться. – Которую могут нечаянно принять за шпионку.
Это Адриано лишь веселило.
– Во-первых, в нашей республике нет закона, запрещающего принимать мне гостей из других стран, – отметил со спокойствием Адриано. – Во-вторых, в моих владениях на самом деле пребывает дама генуэзского происхождения, но она является гражданкой Флоренции, а это все меняет. Благодаря этому сою зу наша связь с выгодной партией флорентийских купцов и банкиров будет активно процветать.
В голосе Адриано чувствовалась победная нотка, которую переспорить или свергнуть с олимпа было невозможно.
– Ах, да, что касается документов, – он достал из внутреннего кармана бумагу-разрешение на пребывание гражданки Флоренции Каролины Диакометти в Венеции, подписанное попечительским лицом Матильдой Гумаччо. – Надеюсь, что этого достаточно, чтобы развеять ваши грезы о должности сенатора.
Лицо Паоло побагровело от злобы, когда он прочел содержание бумаг.
– Тебя заключат в кандалы за подделку документов! – возмущенно прошипел он.
– Отчего же? Это настоящие бумаги, подписанные опекуном Каролины, которая и является флорентийкой. В любом случае, если даже ты «заваришь кашу», обвиняя меня в нелепости, твои намерения не увенчаются успехом, Паоло, и ты погрязнешь в грязи позора и предательства. Ведь многие знают, как я поощрял тебя за верную службу и продвигал в венецианских войсках. Жаждешь упасть в звании? – он посмотрел на Дольони глазами жалостливого прохожего на бродячего щенка. – Я же раздавлю тебя!
Паоло отпрянул от него, понимая, что в действительности может облажаться перед обществом необдуманными и глупыми поступками. Неправильный путь он выбрал. В игре с Фоскарини нужно быть хитрее.
– Надеюсь, что ее генуэзское происхождение отомстит вам за меня, – сквозь зубы процедил Паоло. – И уж поверьте, что когда-нибудь она заставит вас страдать.
Адриано лишь улыбался, глядя, как тот пытается выплыть из собственных фекалий, в которые он погрузился из-за своего низменного поведения.
– Прошу простить, сенатор Фоскарини, – послышался голос Риарио Белуччи, что заставило Адриано повернуться к Паол о спиной, почтительно улыбаясь сенатору. – Как вам должно быть известно, через две недели состоится свадьба моего сына с дочерью римского сенатора. Прошу вас присутствовать на торжестве, а также на венчании, которое состоится в Соборе святого Марка.
– С великой радостью разделю с вами столь приятное событие, – ответил Адриано. – Только попрошу вашего позволения взять с собой свою гостью из Флоренции, Каролину Диакометти.
– Мы наслышаны о красоте вашей удивительной гостьи, – ответил шепотом Белуччи. – Она уже давно гостит в ваших стенах. Мы с нетерпением будем ждать, когда вы представите ее венецианскому свету.
Адриано почтительно откланялся и одарил самоуверенной улыбкой Паоло Дольони, слышавшего весь разговор.
– А для вашей покорной рабыни не найдется ли рядом с вами места, любезнейший сенатор? – послышался манящий женский голос, и Адриано, не желая отзываться на знакомые ноты, повернулся спиной к его обладательнице, оставляя на столе опустошенный бокал вина.
Но наглость женщины не знала границ, и Адриано ощутил ее руку, обвитую вокруг своей шеи. Он обернулся и одарил ее гневным взглядом. Сенатора выводило из себя, когда с ним обращались, словно с ручным щенком. И Маргарита об этом прекрасно знала.
– О-о, милый не злись! Если из твоих очаровательных карих глаз посыпятся искры, дворец его светлости вспыхнет.
Он сумел обуздать свой гнев и, с головы до ног смерив ее беглым взором, спросил:
– Ну а чем я могу быть обязан тебе?
