Она тут же придвинулась ближе к любимому и одарила его кокетливой улыбкой, на что Адриано ответил взглядом, полным всепоглощающей любви.
– Я обещаю тебе, что буду вести себя благоразумно, – промолвила Каролина и спрятала свою ручку в его расслабленных, но сомкнутых крепких ладонях.
Она знала, что этот невинный жест станет поводом для многих злоречий, но ей так хотелось подзадорить венецианскую публику. Не ожидавший такого жеста Адриано ответил ей улыбкой на устах и нежностью в голосе:
– Ты и без того сразишь венецианцев, – и по привычке, которая вошла в моду его поведения не так давно, прикоснулся устами к ее пальчикам.
Ах, как же Каролина ждала именно этого! Она бросила свой горделивый взгляд в сторону синьорин, которые тут же принялись перешептываться друг с другом. Негодование и порицание, читавшиеся на лицах чопорных аристократок, лишь подтверждали догадки Каролины, что позволило ей насладиться победным ликованием. Очевидно, для чопорных синьорин она стала воплощением бесстыдства, но синьорине Диакометти было крайне безразлично их осуждение.
– Что случилось? – спросил с улыбкой Адриано, глядя, как она прикусила нижнюю губу, чтобы не расхохотаться.
Уловив суть сцены, Фоскарини перевел взгляд на двух синьорин, которые незамедлительно, словно по чьему-то велению, улыбнулись ему и, покорно склонив головы, продолжили перешептываться. Адриано ответил им почтительным жестом и кроткой улыбкой, которая едва затронула уголки его губ.
Заметив это, Каролина не проронила ни слова, кокетливо приподняв тоненькую бровь, и одарила сенатора такой ослепительной улыбкой, на фоне которой та гондола, где находились две роскошные синьорины, показалась ему совершенно пустой и невзрачной. Стоит ей вот так улыбнуться ему, и его рассудок мутнел, словно эта улыбка озаряла ему преддверие рая.
– Тебя сегодня будут поедать взглядом, – предупредительно промолвил Адриано. – И из подобных этим двум змеям Миланесси, десятки будут намереваться тебя ужалить. Не позволяй своим эмоциям разрушить присущую тебе благовоспитанность.
Разумеется, в правдоподобности слов Адриано ей не приходилось сомневаться. Большинство знатных венецианцев, осведомленных о том, что сенатор придет с дамой, гостящей в его палаццо уже более трех месяцев, только и терялось в догадках о том, кем же она ему приходится.
Если ранее общество не придавало значения пребыванию Каролины в доме сенатора Фоскарини, поскольку ее появление в Венеции не отмечалось какими-либо гласными событиями, а слухи о родственных связях и вовсе отняли у этого момента интерес, то после громкой серенады сенатора у стен собственного дворца все круто изменилось. Теперь аристократия обратила свой взор к пустующему некогда палаццо Фоскарини и вела горячие споры о том, кем приходится ему эта прекрасная незнакомка.
– Посмотрите только на спутницу Адриано Фоскарини! – воскликнула Аделаида Вассари, супруга венецианского советника.
Во взглядах женщин, обернувшихся на ее призыв, читалось любопытство, смешанное с мимикой напыщенного презрения.
– Какое вычурное платье! – с пренебрежением отметила синьорина Памелла Фьоджи, стоящая напротив. – Неужто эту странную особу не интересует мнение общества? Разве допустимо являться в этом…
– Потрясающее платье! – восхищенно промолвила подошедшая Мария Кальони, и ее откровенный протест зарождающейс я теме вызвал недовольство на лицах женщин. – Такого прекрасного творения мне не доводилось еще лицезреть.
– Посмотрите, каким взглядом ее поглощает сенатор! – громко перебила Вассари, заставив оглянуться и двух римлянок, стоящих в нескольких шагах от них. – Вы слышали о серенаде, которую он исполнил у окон своего палаццо? Могу с уверенностью сказать, что их связывают отнюдь не родственные отношения!
– О, да! – согласилась синьора Фьоджи, матушка Памеллы. – Ходят слухи, что эта флорентийка – тайная любовница Адриано Фоскарини.
– К чему сенатору обременительные тайны? – возмутилась Мария Кальони. – Убеждена, что истинная история звучит гораздо проще. Бедняжка осталась сиротой, а поскольку ее приданым надобно кому-то управлять, сенатор решил жениться, подготовив тем самым почву для выгодного союза с Флоренцией.
– Полагаю, что сенат ожидает от него куда более значимого союза для державы, – возразила Вассари. – Адриано Фоскарини всегда славился исключительным патриотизмом.
– Так или иначе, ее пребывание в палаццо Фоскарини выглядит крайне неприличным, – поморщилась чопорная матушка Фьоджи. – Моя дочь куда благовоспитанней этой особы, и уж она точно не позволила бы себе подобной наглости! Оставаться наедине с мужчиной в одном доме – дурно для репутации незамужней дамы.
– Ох, не преувеличивайте, умоляю вас! – недовольно взмахнула полной рукой Кальони. – Куда деваться юной прелестнице? А сенатор Фоскарини в общении с дамами достаточно благороден, чтобы не позволить себе вопиющего бесчинства. Потому попрошу прекратить это зловонное обсуждение!
Откровенность Марии всегда играла против черноротых сплетниц, поэтому большинство венецианок избегали с ней общения. Однако прямодушие этой женщины вызывало одобрение многих мужчин, что делало ее невероятно популярной в их обществе.
– Не успела даже зазвучать музыка, как вам уже удалось привести в негодование венецианок, моя дорогая, – услышала Каролина и обернулась на незнакомый женский голос.
– Мария Кальони, – представилась та и присела в реверансе.
Женщина средних лет обладала довольно привлекательной внешностью, но в этом обществе ее ясно отличало от прочих дам искреннее радушие в серых глазах. Это невероятно обрадовало гостью Фоскарини, и она открыто улыбнулась, отвечая на приветствие:
– Каролина Диакометти.
– Право, о вас, любезная синьорина, уже столько сплетен прошло по обществу, что у меня ощущение, будто мы знакомы с вами многие годы, – рассмеялась Мария.
– О, мне ли этому удивляться! – улыбнулась Каролина. – О малознакомых персонах всегда судачат без лишней скромности. А тут еще и общество галантного сенатора…
Мария раскатисто рассмеялась, прикрывая лицо лиловым веером с диковинной росписью из черных нитей.
– Мне радостно отметить, что я в вас не ошиблась, синьорина Диакометти. И каково вам находиться в нашем причудливом обществе?
– Мне уже довелось познакомиться с некоторыми особами, и хочу сказать, что они меня не разочаровали своим теплым приемом. Быть может, потому, – с кокетливой улыбкой продолжала гостья, – что все они оказались мужчинами.
Кальони скрыла очередной смешок, про себя отмечая находчивость «флорентийки».
– Тонкие черты вашей внешности несколько отличаются от венецианских, – отметила та. – Это во многих женщинах вызывает беспощадную зависть. Будьте с ними осторожны, моя дорогая. Венецианки самодовольно полагают, что ни одна из европеек не под стать их блистательной красоте. А любое противоречие этому может вызвать желание сиюминутно растоптать причину смятения.
