Знатные дворяне неукоснительно следили за модой в это весьма переменчивое время – женщины намеренно прибавляли в весе, дабы привлечь мужчин аппетитными формами. Но Патрисия оставалась хрупкой француженкой – такой легкой и женственной, что в генуэзском обществе поговаривали о неизлечимой хвори герцогини, приведшей ту к истощению. Однако статный Лоренцо восторгался присущим ей изяществом, абсолютно не свойственным располневшим дамам.
На какое-то мгновение герцог замер, пронизывая жену взглядом впервые пораженного ее ослепительной красотой человека. Затем он вернул взор на младшую дочь, так искусно подражающую матери, сумевшую не только закрепить в себе поведение воспитанной синьорины, но и впитать всю удивительно блистательную миловидность Патрисии. Их сходство просто поражало.
– Признаться, я не заметил, как и младшая дочь повзрослела, – произнес вполголоса Лоренцо, не замечая, что грубым голосом нарушал звучание музыки в зале.
– Она изумительно красива, – согласилась тихо Патрисия, стараясь не отрывать взгляд от проходящей церемонии.
– Вся в свою мать, – улыбнулся герцог, заметив гордый блеск в небесно-голубых глазах жены.
– Но упрямством и горячим характером – в своего отца, – отметила с улыбкой герцогиня.
Герцог гордо улыбнулся, хотя кичиться тут явно было нечем, – не в их обществе женщине позволено обладать таким нравом.
– К слову, ваша светлость заметили, что Каролина сегодня завоевала многочисленное восхищение молодых мужчин? – тихо произнесла Патрисия.
– Полагаете, можно надеяться, что она и сама присмотрится к кому-то из них? – предположил герцог.
– И не мечтай, Лоренцо. Она об этом сейчас и думать не желает. Дай ей немного времени, чтобы настроить свой пылкий нрав на грядущее заточение. Сразу же после свадьбы Изольды я проведу с ней беседу по поводу замужества.
Герцог только вздохнул и опять взглянул на Каролину, не отрывающую взгляд от брачной церемонии. Что-то сжималось в его сердце, прославившемся среди его поданных своей жестокостью и бесчувственностью. Нет, он не желал торговать красотой Каролины для получения большей выгоды, ведь ее красота цены не имеет. Но подорвать свою репутацию в этих условиях невозможно, ведь среди аристократических семей принято заключать брак в соответствии с максимальной экономической выгодой как для родни, так и для республики.
Пусть и по закону, и в согласии с каноническим правом – основой брачного союза, кроме родительского одобрения, должно быть и свободное согласие сторон, но в большинстве случаев молодые соглашались с выбором родителей, боясь лишиться имущества, которое было их «свадебным подарком». Любой брак, заключенный без согласия родителей, становился причиной раздора между ними и детьми.
Что будет, если придет время выдавать Каролину замуж, Лоренцо даже не хотел представлять, ведь законодательство, диктовавшее вопросы приданого, решило их далеко не в пользу невесты. Даже выйдя замуж, у нее не будет права распоряжаться своим имуществом: управление им будет осуществлять муж. А Каролина ни за что не пойдет на ограничения в своих правах, чего доброго еще и будет требовать у мужа права овладеть приданным. Этого герцог и боялся, ведь, насколько бы ни была воспитана его младшая дочь, овладеть искусством скрывать в себе эмоции она так и не сумела.
Поездка в Миланское герцогство оказалась невероятно утомительной и долгой. Единственной отрадой в долгом путешествии была Матильда, не позволявшая своей родне скучать – из ее полных губ то и дело раздавались разного рода шуточки. Тем не менее долгие часы в дороге заставили гостей едва ли не валиться с ног от усталости. В Милан они приехали к обеду, внутренне благодаря Бога, что продолжение свадьбы назначили на послеобеденное время следующего дня. Гости и виновники торжества имели возможность хорошенько отдохнуть от утомительной дороги.
Каролину изумило великолепие и богатство дворца Брандини – генуэзский палаццо совершенно отличался от владений миланцев. Сейчас ей казалось, что ее родные стены безудержно мрачны в сравнении со здешним лоском. Несмотря на то, что поместье да Верона слыло в Генуе роскошным убранством комнат, дворец миланского синьора выглядел гораздо величественней и богаче.
Чем это вызвано: жадностью ее отца или же бедностью Генуи в сравнении с Миланом, – Каролина понять не могла. Однако у синьорины закружилась голова от нахлынувшего на нее восхищения парадной комнатой с мраморными колоннами, вздымающимися едва ли не до поднебесья и примыкающими друг к другу прекрасными арочными сводами. Выполненная в новом стиле лепка, украшающая огромный вестибюль, как и всю архитектуру в целом, потрясающе затмевала отходящую готику. Изумляла своим изяществом и фреска в гармоничном сочетании с выполненными в розово-коричневых тонах стенами и потолками. Не меньше восхищала и огромная лестница, ведущая из центра холла на второй этаж и покрытая невероятной длины ковром, исписанным дивным орнаментом. Множество декоративных элементов из стекла и драгоценных металлов, а также прекрасных картин, украшающих парадную, останавливали на себе внимание гостей чудного палаццо.
– Поразительная роскошь! – с восхищением выдохнула Каролина, кружась в центре парадной, не пропуская мимо своего внимания ни малейшей мелочи.
– Ваши стены могли бы пребывать в роскоши, – шепнула подошедшая Матильда, – будь ваш папенька-герцог чуть щедрее для своей семьи. Весь в отца Фабио…
С этими словами женщины последовали за прислугой на второй этаж, дабы отдохнуть после тяжелой дороги.
Во время церковного венчания, проходившего в миланской церкви Мария Делла Грацие, Каролина не сводила глаз с молодых, воображая себе, как она и сама будет когда-нибудь выходить замуж. Церемония оказалась такой трогательной, что девушка едва удерживала слезы от восторга. Она попыталась представить себе мужчину, который когда-нибудь пойдет рядом с ней под венец. Но почему-то его образ получился каким-то расплывшимся, словно бесформенное пятно. Ну и пусть ей не известна его внешность… Но… если он будет схож с Леонардо, она наверняка сможет открыть для него свое сердце.
Каролина отбросила эти мысли в сторону. «Главное, что он будет любить меня, а я – его», – с уверенностью подумала она, словно провидела свое будущее. Когда мужчина благочестив и галантен, женщина может легко полюбить его. По крайней мере, Каролине именно так виделась внутренняя сторона любви.
Свадебное торжество продолжало слепить элитарностью. Кавалеры и дамы сновали друг перед другом в изумительных нарядах, затмевая откровенной помпезностью. Но проявление жеманности в манерах миланских аристократов не раздражало Каролину так, как это всегда происходило в Генуе. Милан казался ей каким-то сказочным местом, полным прекрасных персонажей и красивых лиц, мелькающих перед ее глазами вновь и вновь. В какой-то момент Каролина уловила на себе взгляд незнакомца: он стоял неподалеку и во время беседы с кем-то, улыбаясь, наблюдал за привлекательной синьориной. Заметив это, Каролина быстро и смущенно опустила глаза и робко отвела в сторону взгляд, когда услышала голос отца:
