А что же теперь делать ей, Каролине? Когда она, обескураженная и подавленная предательством возлюбленного, разочарованная в чувствах и разбитая от непрестанной борьбы за свое счастье, еще ждет дитя от мужчины, так хладнокровно бросившего ее на произвол судьбы?!
«Я выйду замуж только по любви!» – ее собственные слова, брошенные в порыве гнева родной сестре, когда между ними разошелся горячий спор. И затем она вспомнила их пламенную беседу с матушкой Патрисией, успокаивающей дочь любящим голосом, вселявшим в сердце Каролины еще большую надежду на счастье в браке. И слова Каролины о том, что есть любовь: «Когда ты чувствуешь, что не можешь ни минуты провести без любимого человека, и он стремится к тебе всякий раз, когда ваша разлука длится всего несколько мгновений, но они кажутся вам вечностью. Когда ты не чувствуешь себя одинокой рядом с ним, и ваши сердца стучат в унисон во время разлуки. Когда мысли друг друга вам так легко удается заверять поступками, услащающими ваши души. Ох, это когда… когда… когда…»
Каролина тихонько заплакала. Как же она была наивна! Как безмятежно верила в то, чему не позволяют существовать в этом жестоком мире! То, что может жить лишь в творениях поэ тов и писателей. И что теперь? Что теперь станется с ее верой в любовь?
А предстоящее материнство?! Малыш будет испытывать нужду, если она немедля не возьмет себя в руки! И ответственность за него полностью ложится на нее, Каролину. Им непозволительно жить в нищете! Жить… А где же им вообще жить, когда она оказалась в такой удручающей ситуации? Как отреагирует тетушка на эти события? Каролина поправила прилипшие к лицу волосы и вытерла слезы. Нет-нет, ей крайне непозволительно думать о ребенке, как об обузе! Сию минуту она обязывала себя утихомирить свою растерянность, и должна сиюминутно решить, как им поступить в дальнейшем. Она не сдастся, не будет плыть по течению, а сама будет править своей жизнью! Она найдет в себе силы, чтобы стать на ноги! В конце концов, все не так плохо! Даст Бог, и тетушка Матильда примет ее к себе.
Сквозь беспокойный сон Каролина услышала негромкий бубнеж, доносившийся из соседней комнаты. Тонкость стен не смогла сокрыть спор, очевидно, разгоревшийся между супругами. Комната утопала в темноте, и то ли это ночь, то ли раннее утро – Каролина понять не могла. Палома сопела рядом на соседней кровати. Стало понятно, что Анджела и Энрике ругаются из-за них – кто бы еще смог внести смятение в семью, как не чужаки? Девушка тихонько поднялась с кровати и наспех надела свое повседневное платье.
– Мы не сможем прокормить еще два рта, – возмущался Энрике. – Даже пару дней, как ты не понимаешь, Анджела? Я знаю, что им тяжело, но нам еще тяжелее, моя дорогая. Ты же знаешь, как я всегда просчитываю запасы еды…
– Энрике, я не прошу тебя в том, чтобы оставить их здесь навсегда, – говорила тихо Анджела. – Пусть Каролина окрепнет хотя бы немного. Она совсем слаба. Вспомни мои страдания, когда я ходила Андре! Она не выдержит и пару миль, дорогой. Если Господь привел их к нашим дверям, мы обязаны помочь, Энрике.
– Мы можем спросить у четы Бонно, возможно, им надобны люди для работы, и заодно они смогли бы нанять и приютить этих женщин.
– Ох, Энрике, тебе ведь известна скупость и бесчеловечность Луцио! Он непременно воспользуется возможностью эксплуатировать несчастных. Ведь Каролине нужно беречь себя…
Она сомкнула ладони у груди, словно в молитвенной позе. Грусть и надежда в ее глазах заставили Энрике немного смягчиться. Но тут же лицо его очерствело. Он обязан думать о своей семье! И только!
– Хорошо… – не унималась Анджела, чем повергла мужа в возмущение, – хорошо… представь, милый, а если бы нечто подобное случилось с нами…
– Умоляю тебя, Анджела, не наговаривай, – сердито рявкнул Энрике. – Мы и так едва перебираемся с этими налогами!
Своим появлением Каролина прервала разговор супругов.
– Простите меня, – сказала тихо она и несмело прошла к ним, – но я посмею вмешаться в ваш спор, дабы избежать скандала в вашей семье по нашей вине. Позвольте мне сказать пару слов.
Анджела посмотрела на болезненный вид Каролины и предложила ей присесть, с осуждением глядя на своего мужа. Энрике и так прекрасно понимал, что выгонять на улицу женщину в таком состоянии – это не по-христиански. Но его оправдывало беспокойство о благополучии собственной семьи, а не о благотворительности. Поэтому его ответный взгляд на супругу лишь свидетельствовал о его непреклонности.
Каролина присела напротив Энрике и слабым голосом, все еще полным безысходности, промолвила:
– Несомненно, я понимаю, глубокоуважаемые супруги Гаета, что своим присутствием мы не только нарушили в вашем доме семейную идиллию, но и повесили на вашу милость, Энрике, еще два рта, требующих еды и питья. Лекарь настоятельно порекомендовал мне избегать путешествий в ближайшее время и, возможно, это затянется на всю беременность, что невероятно угнетает меня. Но гораздо больше я чувствую неловкость и вину за то, что возложила на вас такую ответственность. Поверьте мне, не в моих правилах клянчить милостыню. Я не смею просить вашего великодушия приютить нас хотя бы на тот срок, пока моя тетушка из Флоренции не ответит на мое письмо, но все же…
Каролина как-то замялась и достала из кармана свой обручальный перстень, ослепительно блеснувший в свете горящей свечи. Энрике и Анджела с недоумением переглянулись. Из уст Каролины послышался томный вздох, несущий в себе всю горечь и боль по тому союзу, который символизировало это кольцо.
– Я знаю, что ваш неоплаченный налог на землю влечет за собой возможное выселение. Это мой обручальный перстень, и вы можете мне поверить, что его стоимость с лихвой покроет ваши долги. Поэтому я вас прошу принять его для благих целей.
Энрике даже боялся прикоснуться к драгоценности, не говоря уже о том, чтобы представить себе, сколько стоит эта непомерная роскошь.
– Это слишком, Каролина, – категорически произнес он и поднялся со стула, словно больше ничего не желал слушать. – Я не могу принять его.
– Послушайте, Энрике, – продолжала Каролина, – я всего лишь предлагаю вам честную сделку: вам нужны деньги, а мне нужен кров над головой. Как только у нас будет возможность, мы покинем ваш дом. А до того времени я прошу вас найти мне место хотя бы в вашем амбаре, где можно было бы устроить комнату. Молю вас, не принимайте это за наглость! Я не люблю чего-либо просить у людей, тем более нуждающихся. Но сейчас у меня нет другого выбора: я обязана думать не о своей жизни, а о жизни своего ребенка.
Энрике многозначительно посмотрел на жену, пронзающую его умоляющим взглядом.
– Вы, и впрямь. спасете мою семью этой драгоценностью, – выдавил он из себя, и Анджела прекрасно понимала причину его подавленности: муж невероятно тяжело переживал свою беспомощность перед возникающими проблемами. – Пожалуй… пожалуй, я приму ваше предложение, Каролина.
– Только не платите налог этим перстнем, – посоветовала с облегчением в сердце синьора. – Казначеи никогда не поставят ему справедливую цену и оставят вам «хвост» от задолженности. Отправьтесь в город и продайте его на ювелирном рынке. Или же, если имеется возможность, кому-нибудь из синьоров: можете мне поверить, вам отдадут огромные деньги за это кольцо.
