Адриано с усмешкой смотрел на оторопевшего Леонардо.
– Так, значит, она все-таки жива? – спросил с изумлением он.
Тот раскатисто рассмеялся. И в этом смехе миланец ощутил скорее нервозность, чем веселье.
– Вот теперь это неизвестно даже мне! Она бежала, герцог! Но к чему вам эти сведения, когда у вас в руках то, чего вы так давно ожидали?
– И все же моя жена хочет знать, по какой причине ее сестра оказалась в вашем доме? Она имеет на это право…
– Ох, ваша светлость, я вас молю! Избавьте меня от фальши! Все, чего хотела знать ваша жена, – это каким образом ее ненавистной сестре удалось выжить. Могу сказать, что Каролина сейчас носит фамилию Фоскарини, ибо она является моей супругой. Ваши владения нам ни к чему. Полагаю, вопрос решен?
– Нет, сенатор, – с ухмылкой произнес Леонардо. – Милан невероятно заинтересован в таком выгодном союзе с Венецией через власть над герцогиней, чьим опекуном мог бы стать я, к примеру.
Адриано злобно улыбнулся.
– Как быстро все уложилось в вашей расчетливой голове! Но здесь я посмею расстроить вас некоторыми обстоятельствами. Во-первых, ваша светлость не должны забывать, что женщина не лишена права добровольно соглашаться на опекунство над собой кем-либо, кто не является ее родителями. А вам… уж простите мою откровенность… но вам синьора Фоскарини не доверяла. А, во-вторых, Венеция уже довольствуется несколькими выгодными союзами с вашим герцогством. Поэтому сотрудничество с цветущей Флоренцией она видит для себя куда лучезарней.
– С Флоренцией?
– О, да! – наслаждаясь разочарованием гостя, торжествовал Адриано. – Опекуном Каролины до нашего брака была Матильда Гумаччо, которая…
– Сейчас находится здесь! – послышался грозный голос со стороны двери.
Леонардо и Адриано с изумлением обернулись. Матильда стояла в дверях кабинета, уперев руки в боки, словно грозный государь, намеревавшийся совершить казнь собственными руками над провинившимися подданными.
– Извольте полюбопытствовать, сенатор, почему в вашем палаццо все двери нараспашку? – спросила строго и раздраженно она. – Где прислуга? И что делает здесь этот отпрыск огнедышащего змия?
Адриано едва удержал пьяный смешок, вырывавшийся из его губ, которыми он тут же прикоснулся к полной руке тетушки.
– Прошу простить, синьора, но к вашему прибытию я не подготовился. Прислугу я распустил, управляющего уволил. И уволился сам…
Она пронзила его еще более разъяренным взглядом, когда он громко икнул и отшатнулся.
– Вы пьяны, сенатор? – возмутилась та.
– О да, моя великодушная синьора. Прошу простить мне это нахальство.
Матильда распознала в поведении Адриано признаки какой-то игры, но решила, что при Леонардо выяснять ничего не следует.
– А вам… – обратилась она к миланцу. – Чем обязана, герцог? Мои соболезнования по поводу внезапной кончины вашего отца, кстати.
И хотя последние слова были сказаны ею скорее с желанием быть учтивой, чем искренней, но все же Леонардо почтительно поклонился.
– Принимаю с благодарностью ваши соболезнования, синьора, – ответил он. – Мне стало известно о Каролине Диакометти…
– Фоскарини, – поправила его та. – Вам стало известно о Каролине Фоскарини.
Тот лишь с недоумением посмотрел на нее.
– Мы не посчитали необходимым извещать вас о ее спасении, – тут же объяснила Матильда, – поскольку Изольда всегда ненавидела Каролину. К чему герцогине да Верона беспокоиться событиями, столь не желанными ее сердцу?
Стало заметно, что Леонардо, почему-то схватившись за поручень клинка на своем поясе, едва сдерживал ярость.
– Складывается впечатление, что в этом палаццо все потешаются надо мной… – стиснув зубы, выдавил из себя он.
– Нет. Что вы, герцог! – возразила Матильда. – Мы лишь прямодушно говорим о действительных вещах, без притворства и ухмылок. К слову, опекуншей Каролины, и впрямь, стала я, если вам угодно.
– Но опекунство женщины над женщиной недействительно… – поморщившись, ответил Леонардо.
– Не все можно признать недействительным из того, что не признано мужским обществом. Хотя в Миланском герцогстве может быть, ваша светлость. В Генуе – мне неизвестно. Но в моей республике женщина имеет больше прав. Так или иначе, Адриано и Каролина уже повенчаны перед церковью. Расторгнуть брак можно лишь по существенным причинам, и не нам с вами решать такие вопросы. Настоятельно рекомендую вам покинуть эти места, герцог. А моей племяннице передайте приветствия от моего имени.
Понимая, что беседа на том и окончена, а его действия безрезультатны, Леонардо сухо откланялся и покинул владения Фоскарини.
– А теперь объясните мне, сенатор, где моя племянница? – строго спросила Матильда, когда эхо звонких шагов нежеланного гостя стихло. – По каким причинам я получаю вести от Витторио Армази о неизвестности ее пребывания?
Адриано какое-то время молчал. Затем он взял свой меч и, протянув тетушке, опустился перед ней на колени, с болью глядя на нее.
– Срубите мне голову! – со слезами на глазах произнес он.
– Что за странные мольбы, сенатор? – возмутилась Матильда, готовая отвесить ему весомую пощечину.
– Казнь вашей рукой я приму за честь, – его голос не был так пьян, как в начале встречи, и Матильда несколько растерялась. – Ибо нет мне прощения, синьора! Мне неизвестно, где Каролина, и виновен в этом только я.
– Я же вверила вам ее, Адриано! – возмущенно воскликнула Матильда, едва сдерживаясь, чтобы не наброситься на зятя с кулаками. – Как вы могли?
– Или пронзите мое сердце, оно невероятно болит в последние дни.
Она посмотрела в его хмельные глаза и увидела, что его слова не притворны. Его просьбы – это мольбы о том, чтобы избавиться от мучений, к которым его довело самоистязание.
– Похоже, что вы и так наказаны, синьор.
Матильда оглянулась вокруг себя и, схватив замеченный на столе графин с водой, окатила его голову.
– Пожалуй, это единственное, чем я могу вас покарать, Адриано. А теперь возьмите себя в руки и расскажите мне, что произошло!
Выслушав длинный и далеко не утешающий рассказ, Матильда опечаленно посмотрела на него и тихо промолвила:
– Налейте-ка мне этой дряни, которую вы пьете.
Фоскарини тут же повиновался ей.
– Адриано, – Матильда с невероятным спокойствием смотрела куда-то в сторону, словно искала решения проблемы в воздухе, – я вам сочувствую, Адриано.
Тот ошарашенно посмотрел на нее.
– Вы мне сочувствуете?
– Любовь в наши дни подвергается гонениям, поскольку мало кто испытывает в ней нужду. Она ведь не несет в себе славы, богатства, власти. Она непорочна в этом мире, а стало быть, и бесполезна, мой друг. Вы с Каролиной нашли свое счастье, но вам не позволили его удержать. Вам будет сложно сохранить свои чувства среди непомерности человеческой жестокости и амбиций.
