– Но ведь этот вопрос можно решить, – сказал с грустью Адриано, который теперь казался Матильде абсолютно трезвым. – Если отказаться от всего нажитого, оставив только любовь?
Матильда с изумлением посмотрела на него.
– Вы готовы к этому? – с поражением выдохнула она.
– Я не просто готов, – ответил он и улыбнулся, – я сделал первый шаг на пути к этому, отказавшись от должности сенатора.
Матильда только отхлебнула глоток вина и произнесла:
– Поступок стоит оваций всех святых, Адриано.
– Я лишь жажду, чтобы нас оставили в покое. И все, что сейчас является для меня непосильным, – это разыскать мою возлюбленную супругу.
– Даже не знаю, Адриано, стоит ли вам тратить время, – произнесла Матильда и увидела возмущенное лицо синьора.
– Я готов потратить на это всю оставшуюся жизнь, – сказал он, понуро склонив голову.
– Не стоит так разоряться, синьор Фоскарини. Вы ведь и сами знаете, что хитрость Каролины – невероятное явление, – в ее голосе ощущалась горькая усмешка. – Поразительно, но мое сердце теребит всего лишь малая доля беспокойства по поводу ее жизни. Если Господь позволил ей выжить тогда, когда вы спасли ей жизнь, можете мне поверить, что и в этот раз она будет в полном порядке. Только найдете вы ее тогда, когда она сама пожелает этого.
– Я не совсем вас понимаю, Матильда.
– Поверьте мне, любезнейший Адриано, с самого детства Каролина мечтала о любви, которую ей удалось обрести в вас. И найдя ее, она не станет намеренно терять свои чувства. Однако за ваше бездушие она вас накажет, заставив мучиться и истязаться в ее поисках. И можете поверить, что ее коварность на это способна.
В этот самый момент в дверях появились Витторио и Лаура, с ужасом в глазах осматривающие комнаты Адриано.
– Что здесь происходит? – негодующе спросил лекарь. – Адриано, это ты разгромил весь дом?
– Ох, дружище, – ответил с недовольством тот, – завтра пришлю новую прислугу, и здесь будет убрано.
– А что случилось с предыдущей?
– Они все попали под подозрение в неверности, – сухо ответил Адриано. – Вы проходили мимо и решили зайти?
– Нет, – ответил Витторио. – Лаура почувствовала, что ты в беде… Теперь я понимаю почему.
Внезапно Адриано бросился к супруге Армази и взял ее руки в свои.
– Лаура, дорогая, можешь ли ты сказать, где она?
– Адриано, мне было бы радостно вновь воссоединить вас, известив тебя о ее местонахождении, – ответила с грустью Лаура, – но, увы, мой друг… Очевидно, она не хочет, чтобы кто-либо знал.
– И что же тогда?
– Я бы могла попытаться выяснить, – прошептала Лаура, – с помощью темных духов, но я не желаю обращаться к ним за помощью, дабы не остаться в долгу. Единственное, что могу сказать, Адриано: без колдовства тут не обошлось. Твой разум недаром помутнел – прислуга отравила его…
– Перед моим отъездом… – пробубнил он, вспоминая питье, подносимое Урсулой, которое подала ему Каролина.
– Потому ты так легко и поверил в ее предательство.
Он лишь глубоко вздохнул и отвел взгляд. Лаура видела, как прерывистое дыхание вырывается из его уст.
– Могу сказать еще одно, мой дорогой, – неожиданно услышал он. – Я вижу вас вместе. Но только не так быстро, как тебе хотелось бы. Это испытание вам необходимо преодолеть.
– Что бы вы все мне ни говорили, – произнес Адриано, бесцельно уперев взгляд в окно, – я все равно буду искать ее до последнего. И даст Бог мне силы, я найду ее!
В первые дни декабря в Терраферме не сходил туман, навевающий еще большую хандру, чем окончание унылой осени. Пустив коня трусцой, Антонио Брастони продолжал осматриваться по сторонам, не упуская из своего внимания каждый закоулок окрестности. Синьор Фоскарини до сих пор осуждает его за исчезновение своей супруги! Пусть тот и не порицает более халатность солдата, но об этом свидетельствует его осуждающий взгляд. Антонио и сам терзался безмерной виной перед Фоскарини. Так глупо упустить двух женщин, позволив им украсть свою лошадь – поступок, достойный осуждения. И, возможно, даже наказания! Но синьор почему-то не применял никаких санкций. Все, что он сделал, – это порекомендовал Антонио Брастони уволиться из венецианской солдатьерии, которой он служил. В надежде, что синьор пощадит будущее его карьеры, солдат повиновался ему. Однако за этим никаких велений, кроме как заниматься поисками синьоры Фоскарини, Антонио не слышал.
Он поднял голову и еще раз бросил взгляд на окрестности, словно ожидая, что безжалостная блондинка нежданно даст о себе знать. И он взвыл бы перед Всевышним, если бы знал, что это случится наверняка. Брастони вспомнился миловидный взгляд супруги Фоскарини во дворике монастыря, когда она с улыбкой приветствовала его. И в тот момент она почему-то казалась ему невинным существом, словно сияющий ангел… Прошло всего несколько часов, и ее прелестный взор обратился в его глазах в образ коварной чертовки.
Поднявшись верхом на пустующий холм, Антонио бросил взгляд на перевал, в котором раскинулось небольшое поселение. Следом за этим селением виднелись крыши еще какой-то деревушки. Это последний пункт, в котором он и завершит поиски синьоры, и далее его направление ляжет обратно в лагуну, где, в случае неудачи, его будет ожидать раздосадованное лицо Адриано Фоскарини.
Антонио почувствовал дуновение прохладного ветра и поежился. Нужно поторопиться, пока его не настиг дождь. Всадник хлестнул бока гнедого, пригнувшись, чтобы скрыться от ветра за его гривой.
Спустившись с холма, солдат подошел к самому крайнему жилищу поселения. Внимательно осмотревшись, Брастони бесцеремонно вошел на территорию крестьянина. Дворик пустовал, и лишь важно похаживающая по земле живность свидетельствовала о том, что здесь кто-то живет.
Услышав топот и фырканье лошади, Каролина выглянула в окошко, намереваясь поприветствовать Анджелу и Энрике, отправившихся утром в город. Но сначала она увидела незнакомого жеребца, довольно щиплющего сухую траву перед домом, а затем перед ее глазами мелькнули армейские доспехи.
В ужасе Каролина отпрянула от окошка и, аккуратно придерживая шторку, чтобы солдат не заметил ее, ожидала, когда тот обернется к ней лицом. Она притихла, прислушиваясь к сопению девочек и Паломы, предавшихся дневному сну. Не нужно их будить: лишние звуки привлекут внимание незваного гостя. Кто же он? Гонец от Адриано, разыскивающий ее? Или, быть может, армеец, который явился сдирать последнюю шкуру с бедных крестьян? Каролина ощутила, как в ожидании глухо забилось взволнованное сердце.
Когда он обернулся, у нее похолодели конечности. Это же Антонио! Антонио, которого они обокрали полностью: от денег, привезенных им в монастырь, до лошади, на которой уехали Энрике и Анджела.
– О, Пресвятая Дева! – шепнула сама себе синьора и в ужасе прикрыла рот рукой, словно перед ней выросло привидение.
