– Так отчего же не сделал этого раньше? – возмутилась Анджела, театрально уперев руки в боки.
– Таил надежду, что он станет плотником.
– Я хочу купить это все, – решительно сказала Каролина.
– Но, милая, к чему растрачиваться на то, что можно сделать своими руками? – возмутилась Анджела.
– Я всем сердцем хочу, чтобы у малыша остались воспоминания обо мне, – в глазах Каролины сверкала любовь. – Ведь краски закончатся, кисть износится, а мольберт останется ему надолго.
Увидев наполненные слезами глаза Каролины, Анджела растрогалась и обняла ее.
– Право, дорогая, мы настолько привязались к вам, что я уж и не знаю, как мы будем переживать, когда через пару месяцев вы нас покинете, – сказала она.
Каролина улыбнулась и решительно достала из кошелька последние дукаты.
– А дорогу во Флоренцию мне оплатит мой старый должник, – пробурчала она себе под нос, думая о Диего.
Разобравшись с покупкой, она попросила Энрике отнести подарок в повозку, а сама направилась к сукон ному ларьку за его супругой, которая уже увлеклась выбором тканей для своей работы.
– Анджела! – окликнула Каролина, но та не услышала ее возгласы и продолжала рыться в тканях, аккуратно разложенных на прилавке.
Каролина ускорила шаг, испуганно осматриваясь по сторонам, словно никогда не была среди людей и боялась, что они того и гляди накинутся на нее. «Боже, как же я одичала!» – подумалось ей. Как только она попала на территорию рынка, где продавались дорогие вещи, ей пересекли дорогу дамы из высшего общества, важно прогуливающиеся по рынку, словно по летнему парку. И это выглядело так, будто они всеми силами старались покрасоваться, позволяя другим любоваться их красотой. Каролина с недовольством отвернулась, полагая, что наверняка эти дамы замужем и их прогулка по рынку – единственное развлечение, которое они могут себе позволить.
Но сейчас Каролине некогда было жалеть о том, что ей не приходиться разделять с ними роскошные минуты светской жизни. Ее насыщала безудержная радость за то, что она сможет восхитить малыша Андреа прекрасными дарами. Да и Анджеле необходимо помочь отобрать ткани для пошива новых заказов.
Небрежно зацепив краешек темно-синего платья, сшитого из дорогущего атласа, расписанного дымчатым венецианским орнаментом, Каролина хотела извиниться перед синьорой, но услышала до боли знакомый голос: «Поскорей бы выбраться из этого проклятого рынка! Здесь до противности воняет челядью!». Каролина опешила. Медленно, словно осознавая источник своего предчувствия, она посмотрела вслед уходящей даме, прикрывающейся от солнца кружевным зонтиком.
– Это ведь… Изольда! – пролепетала она, но, оторопев, не тронулась с места.
Как сестра могла оказаться в этих краях? Неужто потрясающее совпадение соединило их на этой веронской площади? Но… Может, она обозналась?
Медленными шагами Каролина последовала за дамой, и когда та повернулась профилем, о чем-то возмущаясь сопутствующей служанке, в душе синьоры Фоскарини не осталось и тени сомнений. С трепещущим сердцем она ускорила шаг, пытаясь догнать Изольду, а сама не верила, что перед ней не видение, а и впрямь родная сестра, с которой они не виделись более года.
В какой-то момент Каролина обуздала нахлынувшую ностальгию и остановилась. Ей вспомнились слова Адриано, предупреждающие ее об опасности, которую могут нести для нее Изольда и ее муж Леонардо. Но сейчас мудрого супруга рядом с ней нет. И Каролину терзал лишь один вопрос: возможно ли было встретиться здесь, вдали от Генуи, по прошествии целого года и при случайном стечении обстоятельств? Нет, эта встреча не может быть совпадением! Она наверняка послана им судьбой как знак свыше – для примирения!
Подбадривая себя этой мыслью, Каролина сорвалась с места, пытаясь догнать Изольду. Но когда она оказалась на уровне с синьорой и взяла ее за руку, пытаясь обернуть к себе, то совсем растерялась, не зная с чего начать.
– Изольда, – тихо промолвила она и заметила искаженный злобой взгляд сестры, устремившийся на нее.
Но вскоре гнев и презрение сменились на нежданное изумление. Изольда опешила. Она медленно высвободила свою кисть от тесного тисканья рук Каролины и лишь пронзила ту недоуменным взглядом. Какие-то мгновенья, растерявшись от внезапности ее появления, Изольда молчала. Вытаращив глаза, она осмотрела сестру с головы до пят, словно перед ней выросло приведение. Это невозможно! Разумеется, молва о Каролине дошла до нее уже давно. Но ей мало верилось в этот феномен.
С нескрываемым омерзением Изольда осмотрела простое, а по ее меркам, даже нищее одеяние сестры, и избитые туфли на ее ногах. Когда она бросила взгляд на живот Каролины, глаза герцогини сверкнули гневными искрами. Но, в конце концов, Брандини смогла найти в себе силы и поднять озлобленные глаза, устремив пронзающий взор в потускневшие голубые глаза, потерявшие свой былой веселый и озорной блеск.
– Каролина? – с недоумением проговорила она и отшатнулась от нее, словно от грязной нищенки.
Но та словно не видела возникшей у сестры брезгливости.
– Да, Изольда, да, дорогая, это я! – воскликнула Каролина и бросилась к ней с объятиями. Она крепко сжимала плечи сестры, целовала ее щеки, руки и едва не кричала:
– Дорогая моя! Мне не верится, что вижу тебя! Но ты не представляешь, с какой радостью сейчас трепещет мое сердце!
Только потом она почувствовала, что рыдает. Наконец, высвободив сестру из объятий, Каролина заметила, что та оглядывается по сторонам, словно боясь, что их кто-то заметит.
– Значит, ты все-таки жива… – с каким-то подозрительным недовольством прошептала Изольда.
Каролина словно сама не своя радовалась этой встрече, ожидая от нее лишь самых лучших перемен. Нет, не может сестра питать к ней ненависти. Ведь это все в былом, теперь они повзрослели…
– Мне чудом удалось выжить, – Каролина с нежностью сжимала руки сестры, не веря своим глазам. – Ты даже не представляешь, что мне пришлось перенести! Сколько всего! Сколько…
«Какой кошмар», – пронеслось в мыслях Изольды, и она с сожаленьем сомкнула тонкие губы. Отпрянув от Каролины, миланская дама высвободила свои руки, растерянно глядя на сестру, вызывающую сейчас только жалость и брезгливость. Некстати она появилась сейчас, некстати. До тех пор, пока Изольда ее не видела, ей все казалось, что слухи о спасении Каролины остаются сомнительными. Очевидно, герцогине просто жутко не хотелось верить в то, что это правда. И сейчас она с трудом пыталась внушить себе, что видит перед собой не призрак прошлого, а действительно родную сестру.
Каролина заметила замешательство в глазах Изольды и выжидала, когда та вымолвит хотя бы слово. Она понимала, что ее появление перед сестрой является для той шоком, поэтому больше ничего не говорила, а только пыталась всеми силами утихомирить в себе всхлипы. Ох, как же не любила себя Каролина в минуты такой сентиментальной слабости, которая в период беременности почему-то не на шутку обострилась!
