Уединенная романтичность царящей под балдахином атмосферы взволновали юную Каролину: ей не приходилось прежде оставаться наедине с мужчиной в подобной близости. Однако смущение лишь раззадоривало ее любопытство.
Горящие ожиданием и откровенным восторгом глаза Каролины, устремленные то на пейзаж вокруг себя, то на своего спутника, вызывали у Адриано невольную улыбку. То, что являлось для него таким обычным и повседневным, заставляло синьорину едва ли не вскрикивать от восхищения.
– Сенатор, вы обладаете необыкновенной гондолой! – на одном дыхании промолвила Каролина, стараясь вести себя сдержанно и тактично, как и подобает светской даме.
Адриано улыбнулся.
– Это для вас, жительницы побережья, это средство является необычайной диковинкой. В наших краях к нему уже давно привыкли.
Гондольер оттолкнулся веслом от мола, и они изящно скользнули по водной глади.
– Похоже, ореол угасающего солнца не разгоняет венецианцев по домам, – заметила Каролина, глядя на изобилие гондол, передвигающихся по Гранду.
– В вечернее время Венеция особенно красива, – пояснил Адриано. – Хотя совсем скоро большинство горожан, безусловно, разойдутся. Я намеренно пригласил вас на прогулку в этот час.
И, словно в подтверждение слов сенатора, кто-то из гондолы, передвигающейся им навстречу, почтительно склонил перед ним голову. Адриано ответил на приветствие.
Они продолжали передвигаться по каналу, все дальше и дальше отдаляясь от палаццо Фоскарини. Каролина с наслаждением вдохнула свежий воздух и посмотрела в сторону заходящего солнца, где его лучи рассекали вечернее небо.
– Здесь так хорошо, – она с наслаждением закрыла глаза.
Адриано отвел взгляд, чтобы в очередной раз не проявлять видимое восхищение ее прекрасной сущностью. В то же время сама Каролина не понимала, почему он не смотрит на нее, ведь она так старалась сегодня выглядеть особенно прекрасно! Ей невдомек, что Адриано попросту не решался поглощать ее взглядом, дабы сдержать в себе греховные порывы броситься к ней с объятиями. Созерцая ее красоту, Фоскарини с трудом удавалось сдерживать в себе желание насладиться ее прикосновениями.
– Расскажите мне, сенатор, – произнесла многозначительно Каролина и посмотрела на него с легкой улыбкой. – Расскажите мне о Венеции.
Он мечтательно улыбнулся и, наконец, перевел взгляд на синьорину.
– Здесь и целого вечера будет недостаточно, чтобы удовлетворить ваше неисчерпаемое любопытство, – с легкой улыбкой на устах ответил он. – Могу сказать, что водные улочки Венеции обладают магическими способностями залечивать душевные раны. Я нередко отправляюсь на прогулку в одиночестве. Чаще всего в то время, когда город охвачен глубоким сном или перед восходом солнца. Что-то есть в этом особенно чарующее.
Казалось, что его взгляд передавал томный вздох, исходящий из глубины души и скрывавший в себе необъяснимую любовь к родной республике. Заметив это, Каролина улыбнулась.
– Вообще-то Венеция – потрясающая республика, – он глубоко вздохнул, желая погрузиться в увлекательный рассказ. – Ее основание началось с этого изумительного города на воде, построенного в девятом веке спасавшимися беженцами из Маламокко от варварских племен Атиллы. Они жили дарами, полученными от моря, но очень ценили землю, которой, как видите, в Венеции не так уж много. Синьорина, вы знаете об этих исторических моментах? – спросил Адриано и устремил свой проницательный взор на Каролину, зачарованную его бархатистым голосом.
Та отрицательно покачала головой, не желая вспоминать о том, что многие исторические моменты о венецианской лагуне она уже давно узнала из книг. Сейчас же синьорина желала слушать Адриано и с нетерпением ждала, когда снова зазвучит его баритон.
– Первые поселенцы вложили огромное количество труда в строительство необыкновенного города на воде, – продолжал Адриано. – Они буквально поднимали скудные участки суши из моря, тем самым осушая болотистую местность и вгоняя сотни, а порой и тысячи свай под каждую постройку. Это очень кропотливый и тяжелый труд. Благодаря своим предкам мы имеем возможность сегодня наблюдать великолепие венецианских дворцов необычной архитектуры, сочетающей в себе разные стили прошлых столетий.
Дрожащая нотка в голосе Адриано выдавала его, словно он говорил о своей возлюбленной. Из его уст рассказы о Венеции звучали как-то поразительно мелодично, и Каролине хотелось слушать его голос всю ночь.
Вечерняя Венеция сверкала своим великолепием в отражении сине-бирюзовых вод Большого канала. Ее роскошные дворцы удивительной живописной архитектуры приводили в дикий восторг Каролину, и она едва сдерживала восхищенное восклицание, застрявшее комком в горле.
Величественные колонны на фасадах casa, высокие стрельчатые окна, изумительная лепка, украшающая мосты и парадный вид домов, – все это очерчивалось магическим волнением окружающей водной стихии. Безусловно, среди величественных палаццо встречались и весьма скромные жилища обычных горожан, однако все они казались дивным изобретением человечества, опять же в силу своего превосходства над морем.
Поразительно, но прежде Каролину то сжигала лютая ненависть к Венеции, то одолевало жуткое любопытство. Несомненно, эту ненависть в синьорину вложил ее отец. И Каролина понимала, что яростные чувства сейчас вытеснял из ее сердца неописуемый восторг и зарождение нежных и уважительных чувств к этим краям. Сейчас дышащие красотою и жаждой жизни стены Венеции просто завораживали ее взор, а поразительные слова, звучавшие из уст Адриано, сбивали дыхание.
Спускающиеся сумерки насыщали вечер новыми красками: сиреневое небо с несколькими горящими звездами словно соперничало с неподдельной красотой Венеции, сверкающей в зажженных уличных свечах и горящих факелах.
Развернувшаяся перед глазами Каролины площадь Сан Марко с прилежащей к ней Пьяцеттой
[13], заставили девушку заинтересо ванно перегнуться через бортик гондолы. Две огромные колонны из красного мрамора, стоящие у самого мола, возвышались высоко над уровнем Большого канала, и Каролина чувствовала себя лилипуткой по сравнению с ними.
– Эта площадь Сан Марко является единственной большой площадью в городе, – произнес Адриано. – Пьяцетта примыкает к ней двумя колоннами, на одной из которых стоит бронзовый крылатый лев, посмотрите, – Адриано, указал на левую колонну, – а на второй изображена статуя. Недаром Пьяцетту называют парадной гостиной Венеции, она первой бросается в глаза. Главное украшение площади – это базилики, посвященные святому Сан Марко, который, как вам известно, считается покровителем Венеции.
Каролина окинула восхищенным взглядом проплывающую перед ней Пьяцетту, на которой не так давно завершились строительные работы, но тут же вернулась к карим глазам попутчика, временами поглядывавшего на изученные вдоль и поперек достопримечательности Венеции и старавшегося не оставлять без внимания свою очаровательную спутницу.
