Адриано хотел было сам выполнить адресованную ей просьбу, но понимал, что ему лучше оставаться неподвижным. Поразительно, но в этой ситуации он чувствовал себя куда более смущенным, чем его девственная спутница. Наконец она пришла в себя, игриво взмахнула шалью и накинула ее на свои плечи.
– Сенатор Фоскарини, вы оставили мой вопрос без ответа, – пропела она, словно мгновение назад ничего особенного не произошло.
– Простите? – Адриано уже вовсе забыл, о чем они говорили, что само по себе неудивительно.
– Как вы полагаете: женщина – причина грехопадения мужчины или же вдохновительница на подвиги и чувства?
Этот вопрос позволил Адриано немного расслабиться, но он ощутил неминуемую связь темы их беседы с увиденной только что картиной. Теперь ему хотелось расхохотаться.
– Полагаю, что это зависит от самой женщины.
– А я посмею предположить, – произнесла деловито Каролина, – что это зависит от самого мужчины.
Адриано слышал в ее голосе протест не только ему самому, но и современным традициям, что заставило его заинтересованно сощурить глаза.
– Когда мужчина жаждет от женщины любви, ценит ее, оберегает, осыпает своими чувствами, словно алмазами, – это истинная духовная ценность. И ни одна дама не позволит себе обмануть такого мужчину. Или же осквернить его. Или же лишить дорогих его сердцу вещей. А ведь сейчас, находясь под властью и давлением мужчин, когда женщине непозволительно даже любить, как может она желать добра и счастья сильной половине человечества? Ведь именно мужчина издает законы, которые делают женщину душевно прокаженной, не говоря о ее несчастном сердце.
Адриано даже оглянулся по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не слышит. Но на нее он посмотрел с одобрением и пониманием.
– Ваши слова способны вывернуть сердце даже самому бесчувственному мерзавцу, – легкая усмешка изумления исходила из его уст.
– Вы согласны с их правдой? – Каролина лукаво приподняла правую бровь.
– Несомненно, – улыбнулся Адриано. – Именно поэтому, когда я узнал о ваших стремлениях к образованию, мне стало ясно, что женщину невозможно лишить врожденного ума или жажды к наукам, если она сама того не желает. А судя по тому количеству книг, которые вы уже одолели в моем дворце, читаете вы с наслаждением, что осмелюсь назвать настолько же безнравственным, насколько восхитительным. А в Генуе вы читали?
– Да, – мягко улыбнулась Каролина, – воровала книжки из библиотеки отца.
Безудержный смех Адриано разнесся эхом по поверхности Большого канала, на который за время занимательной беседы их успел вернуть гондольер.
– И он об этом не знал? – спросил сенатор.
– Узнал в тот день, когда случился мятеж крестьян. Он закрыл меня в башне, где раньше держали рабов и непокорных крестьян перед казнью, – она говорила задумчиво, переживая на себе ощущения в той страшной комнате.
Адриано сердито сжал кулаки и подумал о жестокости герцога. Как можно эту прелесть заставить просидеть в таком ужасном месте? Он видел, что лицо Каролины помрачнело при воспоминании о родных, поэтому тут же постарался о чем-то заговорить.
– Вы обязаны непременно посмотреть на карнавальное шествие на Большом канале, которое устраивается в честь следующих событий. Когда в 998 году хорватскими пиратами были украдены местные девушки-невесты, молодые юноши венецианцы бросились в погоню и сумели отвоевать свое сокровище. В честь этого в Венеции был устроен огромный праздник, который мы ежегодно отмечаем в начале февраля. Полагаю, что об этом вы не читали.
Каролина и впрямь отвлеклась красноречивым рассказом сенатора от раздумий о родителях и подняла голову.
– Нет, этого я не слышала. Но я знаю о многих других, не менее интересных вещах. Например, что Венеция славится своими куртизанками.
«Боже милостивый, неужто она это намеренно?» – в отчаянии подумал Адриано, пытающийся уйти от этой темы.
– Недавно я видела, как мужчины буквально закидывали их цветами на глазах у всего города, – ее тихий смех заставил Фоскарини тоже улыбнуться. – Это забавляющее зрелище. Из-за этих девушек мужчины готовы броситься в дьявольский омут.
– Их не называют «девушками», они всего лишь куртизанки, хотя, признаться, многие мужчины пойдут на все ради них. В Венеции девушки – это дамы с чистой душой и непорочным телом.
– Не совсем понятно… – сказала тихо Каролина, опасаясь, что их кто-то может услышать.
– Прошу прощения? Вы одобряете их? – с легким возмущением произнес Адриано.
– Нет, не совсем. Вот, например, в Генуе я читала… – она запнулась и посмотрела на заинтересованный взгляд Адриано. – В Генуе я читала, – более смело произнесла синьорина, – что одна венецианская куртизанка Оливия сводила с ума своим телом мужчин для того, чтобы прокормить своего ребенка-калеку. Получается, что правительство Венеции приветствует развитие проституции в республике, если не может решить подобные социальные проблемы в стране, не так ли, сенатор?
Ее лукавый взгляд насторожил Адриано, и тот только отвел глаза, чувствуя, что ее блестящий ум ставит его в тупик.
– Не нужно злиться, сенатор Фоскарини, но разве сами венецианские патриции не получают неисчерпаемые удовольствия в ложе куртизанки? – невольно у нее получилась эта вульгарная фраза, но сказав ее, она едва сдерживала себя, чтобы не расхохотаться.
Адриано лишь отвел взгляд, и в этот самый момент бортика их гондолы коснулась женская рука, усыпанная браслетами и кольцами.
– Разумеется, получают… неисчерпаемые удовольствия… – послышался надменный голос женщины из соседней лодки, подошедшей вплотную к бортику гондолы Адриано и Каролины.
Взгляд сенатора пронзили гнев и едва сдерживаемая ярость, когда он бросил взгляд на свою давнюю знакомую Маргариту.
– Правда, сенатор? – спросила кокетливо она. – Только чем вызвано ваше отсутствие в моем ложе, к которому так привыкла моя горячая плоть?
В ее голосе звучала откровенная вульгарность, будто жаждущая удержать рядом с собой уходящего мужчину. Каролина видела только профиль куртизанки, сидевшей к ней вполоборота, но заметила, что женщина обладает правильными и весьма привлекательными чертами лица. Ее платье бесстыдно открывало худенькие плечи, а открытое едва ли не до сосков декольте, наверняка, магнитом притягивало к себе мужской взгляд. Заметив возмущение Адриано, Каролина поняла, что слова куртизанки не беспочвенны, и сенатор является частым гостем ее опочивальн и. Эта мысль вызвала в ней нарастающую, ничем не объяснимую ревность. Адриано бросил на Каролину неловки й взгляд и ощутил в ее глазах какую-то упрекающую нотку. Она приподняла бровь «домиком» и отвернулась.
– Я смотрю, – язвительным и рассерженным тоном произнес Адриано, – ты забыла свое место! Куртизанкам запрещено посещать Большой канал Венеции.
Ощутив в его тоне некое презрение, Маргарита одарила его возмущенным взглядом.
