Адриано понял свою ошибку в изначальном общении с ней: решив, что она является выбором его судьбы, он почему-то питал уверенность во взаимности ее чувств, что было крайне самонадеянным с его стороны. Он не желал владеть ею, словно драгоценной игрушкой, привезенной из заморских стран. Или же гордиться ею, как трофеем, который он заслужил в тяжком бою. Адриано осознавал, что пылает к ней истинными чувствами, и все, чего жаждала его душа, несмотря на мысли о занятости ее сердца, – это ответных, страстных, воспаряющих чувств. Ибо он понимал, что лишь это сможет сделать их обоих истинно счастливыми.
И хотя до их любовной эйфории еще далековато, он все же не отступится от своих намерений. «К чему тратить свою жизнь на пустоту и бездушие, тогда как у тебя появился такой прекрасный шанс стать счастливым рядом с женщиной. Твоей женщиной», – в его памяти надежно засели эти слова, сказанные сегодня утром Беатрисой.
Услышав топот и фырканье лошадей, Каролина бегло осмотрелась кругом, внутренне радуясь появившейся возможности прогуляться верхом. Неподалеку от дворца через редеющую листву деревьев она увидела белеющую изгородь и поняла, откуда доносятся звуки, издаваемые лошадьми.
Каролина прошла ближе и вышла как раз к конюшне, возле которой стояли две лошади, придерживаемые конюхом за уздечки. Одна – породистая кобыла с белоснежной гривой, которую теребил порывистый ветер. Второй – гнедой жеребец, то и дело пытающийся вырваться из крепких мужских рук на волю. Коричневая шляпа слетела с головы коренастого мужчины, и он только выругался, скривив лицо в возмущении поведением гнедого.
– Синьор Фоскарини, – кричал конюх, едва сдерживая непокорного коня, – не советовал бы я вам седлать этого зверя. Тем более для прогулки с молодой синьориной.
– Но мне просто необходимо это сделать, Нери! Тем более с молодой синьориной. Если мне удастся усмирить этого жеребца, то можешь мне поверить, крутой нрав этой дамы также падет под моим началом, – Адриано скривился в улыбке.
Разумеется, он иронизировал, но как это задело Каролину! Фоскарини стоял около конюшни и разматывал рыбацкие сети. Очевидно, этим вечером сенатор собирался поразвлечься рыбалкой. Сощурившись от недовольства, синьорина наблюдала за ним, выглядывая из-за угла конюшни. Ее лицо искривила обиженная гримаса: недовольно сложив брови домиком, она вслушивалась в его отзывы о ней. С сожалением Каролина замечала, что сенатор видит в ней непокорную девицу, способную лишь на отчаянные поступки, которые зачастую расхлебывать вынужден сам мужчина. И в том, безусловно, ее вина!
– Знаешь, Нери, – крикнул Адриано, даже не подозревая, что может быть услышанным Каролиной. – Полагаю, Мустанга вообще следует отдать строптивой синьорине, – ей просто необходимо научиться совладать со своим собственным нравом. Этот зверь – то, что надо.
– Было бы жестоко, сенатор, позволить этому жеребцу издеваться над дамой. Она в жизни не справится с ним!
– О, эта дама с нетерпением встречает трудности. А несносный нрав их обоих поможет ей отчасти разобраться в себе.
Это прозвучало весьма театрально, и Каролина услышала бурный мужской смех. Теперь она с большим любопытством наблюдала сквозь зеленую листву, как конюх утихомирил жеребца и передал его в руки сенатора.
– Будьте с ним осторожны, сенатор, – произнес встревоженно Нери, надевая на голову слетевшую шляпу, – он может скинуть вас в самый неожиданный момент.
– Все равно его нужно испробовать перед соревнованиями, в которых будет принимать участие синьор Армази. Разбери сети, утром я желаю выйти в море.
Адриано дернул вожжи и, неуверенно потоптавшись на месте, конь рванул вперед по дорожке, ведущей в парк. Недолго думая, Каролина выбежала из своего убежища и бросилась к подготовленной для нее белой кобыле, которая спокойно стояла около Нери и жевала отщипанную траву. Конюх в это время отвернулся к брошенным у порога конюшни сетям. Внезапное ржание оседланной лошади заставило его с недоумением обернуться.
– Что властвует разумом этих женщин? – процедил он сквозь зубы и выругался. – Я ведь не успел подготовить ее, синьорина!
Но Каролина уже гнала кобылу вслед сенатору, стремясь во что бы то ни стало догнать его. Погнав жеребца во всю прыть, он успел отъехать от виллы достаточно далеко. Как раз в тот момент, когда Адриано пустил коня шагом, чтобы свернуть на дорожку, ведущую к морю, Каролина сильнее дернула вожжи, и ее кобыла сравнялась с жеребцом Адриано. На топот лошади, доносившийся сзади, сенатор резко обернулся и, увидев Каролину, осадил гнедого, чтобы остановиться. Каролина тоже приостановилась, порицающим взором пронзая изумленные глаза Адриано.
– Значит, вы с радостью подсунули бы мне этого жеребца? – спросила с надменной улыбкой она. – Хочу отметить, сенатор, что мой крутой нрав не под силу укротить даже Всевышнему, не то что обычной лошади.
Поддерживая прямую осанку, она пересекла путь Адриано, очертила круг вокруг него, пронзив его испепеляющим взглядом, а затем направила кобылу шагом к морю. Не скрывая улыбки, сенатор последовал за ней, держа узду своего гнедого наготове – от него можно было ожидать всего чего угодно. Как впрочем, и от этой непредсказуемой дамы. Каролина остановила кобылу на побережье, когда та ступила на рассыпчатый песок. Адриано сравнялся с ней и последовал ее примеру, бесцельно глядя в синюю морскую даль, где на горизонте море сливалось с небом.
– Неужто в ваших глазах, Адриано, я, и впрямь, выгляжу как неугомонная бестия? – спросила Каролина, и он ощутил, как ее печальный голос дрогнул.
Этот вопрос на какое-то мгновенье застал его врасплох, поэтому он выдержал паузу, чтобы собраться с мыслями.
– Поразительно, что вас это не забавляет так, как бывает обычно, – спокойно ответил он. – Но порой вы на самом деле неуправляемы, Каролина! И я полагаю, что для вас это не секрет.
– Не секрет, – ответила она. – Я понимаю, что позволила себе много лишнего в вашем доме. Поэтому не смею более отя гощать вас своим присутствием и хочу попросить об услуге. Вот письмо, адресованное моему дядюшке Франсуа, – она достала конверт из-за пояса на платье и протянула ему. – Будьте добры, отправьте гонца во Францию, чтобы уведомить его о месте моего пребывания. Я уже вполне здорова, чтобы отправиться в долгий путь.
Она так ждала, что он сожмет конверт в руке и беспощадно сомнет его, лишая всякой надежды на отправление адресату! Но Адриано удивительно спокойно держался: повинуясь ее просьбе, он взял в руки письмо и ознакомился с надписями на нем.
Каролина не знала, какое разочарование сейчас настигло его сердце, ибо сам сенатор внешне частенько оставался невозмутимым, тогда как внутри него бушевал шторм. Ему не хотелось прощаться с ней, ведь он намеревался завоевать ее сердце. Но единственное, что он категорически запретил себе в отношении синьорины Диакометти, – это действовать против ее воли. Она не заслуживает того, чтобы ее пленили.
– Я выполню вашу просьбу, Каролина, – ответил он, бросая беглый взгляд куда-то вдаль. – Полагаю, что это надобно было сделать и ранее, дабы не сокрушать ваше сердце смятением и болью.
