– Прекрасный вечер, – довольно произнесла Каролина, когда ужин был съеден, а она, желая прогуляться к морю, встала из-за стола.
Отойдя ближе к шумящим волнам, она любовалась горизонтом, на котором вырисовывались два корабля, направляющихся в порт Местре. Адриано завороженно поглощал взглядом ее изящ ный стан, обрамленный оранжевым светом солнечных лучей, предвкушающих час своего исчезновения за горизонтом. Легкий ветерок развевал ее золотистые локоны, временами спадающие на ее плечи и прикрывающие обнаженную белую кожу на полуоткрытом декольте. Лукавый взгляд Каролины отражал небосвод с небрежно разбросанными по нему облаками, растянутыми, словно кистью художника на голубом холсте.
– Вечер воистину прекрасен! И его невероятно украшает ваше присутствие, – промолвил Адриано и остановился подле нее.
– И что же во мне такого очаровывающего? – спросила она, нескромно рассчитывая на комплимент.
– Рядом с вами я познаю то, что прежде от женщин не смел даже надеяться ощутить.
Она одарила его изумлением в глазах, ощущая внутри себя радостный трепет влюбленного сердца. Этот вечер непременно их сблизит! Она применит для этого все обаяние, которым ей доводится обладать.
– И чем же я вас поразила более всего? – заискивающе спросила она.
– Вашей невероятной способностью совмещать в себе рвение к авантюризму с мягкой женственностью.
Каролина звонко рассмеялась, и ее смех заставил Адриано невольно улыбнуться. Его завороженный взгляд устремился в ее небесно-голубые глаза. Ее уста, расплывшиеся в такой душевной улыбке, словно манили его, и рука сенатора дрогнула на пути к ее раскрасневшемуся от смущения лицу. Адриано как-то несмело прикоснулся ладонью к ее щеке, и девичья кожа показалась ему необыкновенно бархатистой и нежной. Каролина застыла, изумленно глядя в глаза Адриано, слегка приоткрыв онемевшие алые губки и вновь испытывая это дивное ощущение – словно бабочки щекочут ее изнутри.
Нери, вернувшийся на побережье, чтобы сообщить о выполнении им веления господина, остановился неподалеку от пары, внимательно наблюдая за движениями хозяина и улавливая обходительные жесты в его исполнении. И все-таки сенатор решил приударить за своей родственницей! Нери с довольством ухмыльнулся тому, что сумел предугадать намерения Фоскарини.
Но Адриано и Каролина словно забыли о присутствии назойливой прислуги. Казалось, они продолжали отчаянные попытки одним лишь чувственным взором проникнуть в мысли друг друга. Каролина таяла от огненного блеска его глаз, пронизывающих ее сердце горящей стрелой, несущей в себе любовное пламя. И с невероятной радостью она заметила, что влюбленные блики в них все же присутствуют. Взор сенатора, исполненный пьянящей чувственностью, становился для нее не просто свидетельством его чувств к ней, но и смыслом жизни, который она не так давно обрела.
Адриано же с изумлением замечал, что Каролина продолжает изумлять его переменами в себе. Невзирая на ее ребяческое поведение, которое изредка дает о себе знать ее неугомонная душа, та поразительная женственная красота и великодушная мягкость, которая делает женщину способной на чувства, выражалась в ней все сильнее и сильнее. Это не переставало его восхищать. Порой мысленно он даже преклонялся перед ее талантами, сумевшими вызвать в нем всплеск чувств, способных породить саму любовь – такую подлинную и всепоглощающую.
В этот самый момент, романтический и чувственный, через руку Адриано, устремленную к лицу своей возлюбленной, рухнуло что-то мягкое, но увесистое. В один миг сенатор и синьорина испытали это мерзкое ощущение, когда с парящих облаков так беспощадно сбрасывают на землю.
– Сенатор Фоскарини, набросьте на синьорину упелянд! – хриплым и невероятно яростным тоном приказала Палома, с ловно она царица, а перед ней стоял паж. – Неужто вы не замечаете, что холодает?
Поначалу Адриано просто опешил. Но властное поведение кормилицы Каролины отнюдь не разозлило его, а вновь увеселило, и он тихо расхохотался, разворачивая верхнюю накидку для Каролины. Бедная Палома понимает, что ее хозяйка становится пленницей его обольстительных чар и что есть силы старается спасти ту от неминуемой нравственной гибели.
Но Каролина явно не оценила такого рвения кормилицы. Ее лицо сковала гримаса негодования и, сомкнув губы, она едва выдавила из себя слова:
– Адриано, Богом молю, немедленно увезите меня отсюда! Иначе я обезумею от этого дерзкого попечительства!
Ее уста едва сдерживали в себе вырывающийся наружу рассерженный крик. Но лицо Адриано сияло в наблюдении за комичной сценой, и он лишь шутливо проговорил:
– Неужто вы желаете, чтобы ваша кормилица сожгла меня этой ночью?
Эта фраза смогла разрядить обстановку, и Каролина тихо рассмеялась.
– Нет! Что вы, Адриано? Но если вы меня немедля не увезете, то боюсь, что это придется сделать мне.
И тут же она направилась к лошади, уже приготовленной для них Нери.
– Ваша милость, лодка стоит в устье реки, – сказал он, обращаясь к сенатору. – Лошадь поможет вам добраться туда, синьорине будет тяжело передвигаться по песку, – его взгляд скользнул на ноги Каролины, обутые в туфли на платформе, – хоть это и совсем рядом.
Адриано помог взобраться Каролине в седло, и сам последовал тому же примеру. Он повернул лошадь к возмущенной Паломе, которая, уперев руки в боки, провожала их рассерженным взглядом. Каролина наградила ее победной улыбкой, а Адриано крикнул:
– Я обещаю тебе, Палома, что верну ее в целости и сохранности сразу после заката солнца, – весело произнес он и бросил взгляд на запад. – Полагаю, что пара часов у нас имеется.
Адриано любовался профилем Каролины, глядящей бесцельно вдаль, когда они умостились в лодке, дабы насладиться продолжением этого магического вечера. Его взгляд скользнул по ее гордо выпрямленной осанке. Сложенные на коленях пальчики беспокойно теребили атласную оборку упелянда. Ее взгляд блуждал по окрестностям, словно в ожидании какого-то чуда, которое вот-вот должно свершиться. Улыбка тронула лишь уголки ее алых губ, но ему казалось, что ее душа уже парит в небесах в предвкушении услады. Поразительно, но внутри себя он испытывал именно то, что так отражал облик великолепной Каролины.
– Прошу простить, Каролина, вы заставили меня врасплох своим предложением, поэтому мне не удалось подготовить лодку к прогулке должны образом. Как видите, здесь нет бархатных подушек и мягких сидений, поэтому вашим прекрасным изгибам тела придется согласиться с неудобной и невероятно твердой опорой.
Ему хотелось отвлечь ее от разглядывания местного пейзажа и ощутить на себе проницательный взгляд игривых глаз. Инстинктивно она повиновалась его желаниям и устремила свой взор на него.
– Единственное неудобство, которого мне хотелось избежать, – это назойливый контроль чужих глаз, – с улыбкой промолвила она. – А все остальное я в настроении пережить.
Они отплыли уже далеко от виллы, наслаждаясь с середины реки красочными берегами города Местре. Сенатор наблюдал, как синьорина менялась в выражении своего взора: ее глаза то постигал радостный блеск, искрившийся непринужденностью и откровением, то оберегала задумчивость, такая таинственная и глубокая, что Адриано хотелось бесцеремонно посетить мысли своей очаровательной спу тницы. Малейшее движение этой женщины вызывало в нем неподдельное восхищение, и ему все меньше хотелось себя контролировать.
