– Мне неловко перед вами, Адриано, – внезапно проговорила она и устремила на него взгляд.
Сенатор заметил, что она готова пролить слезы.
– И за что же вам так неловко, дорогая моя, что ваши глаза оказались на мокром месте? – изумился он.
– Вы спасли мне жизнь, предоставили кров и еду, балуете меня роскошью и такими прекрасными моментами, которыми ранее я не смела наслаждаться… А я даже ничего не могу вам дать взамен, чтобы отблагодарить.
«Твое сердце станет невероятно подходящим подарком», – произнес он внутри себя.
– Вас не должно это беспокоить. Я делал это по своей воле, и улыбка на ваших устах вызывает в моем сердце чувство умиротворения и даже некоторого счастья.
Она изумилась. Из него буквально льется откровение, будто его душа стремится исповедаться.
В этот момент их слегка качнуло, и ей в ноги что-то скатилось. Адриано бросил весла и с интересом устремил взор на дно лодки. Нагнувшись, он достал бутыль вина.
– Мерзавец Нери, – Адриано рассмеялся, – за спиной хозяина пытается скрыть следы своих грехов.
Каролина улыбнулась, но при виде алкоголя тут же вспомнила, что оно послужило отнюдь не в ее пользу, когда они с Адриано прогуливались в лагуне.
– Полагаю, здесь должны быть и бокалы. Этот распутник никогда не пьет в одиночку, – иронично промолвил сенатор и опустил руки под свое сиденье.
– Нет-нет, Адриано, что вы, – Каролина отрицательно закачала головой. – Я не могу пить… Нет необходимости…
– Что так? – улыбнулся он. – Вы не желаете мне более поведать тайны своего сердца?
Ее щеки загорелись смущенным румянцем, но она тут же вспомнила, что сенатор и сам-то отнюдь не безвинный.
– С тех пор, как вы похитили меня с моей родины, я стала пленницей обстоятельств, – отметила она. – Вместе с тем вы и лишили мое сердце права выбора.
Потрясающие, неожиданные и красноречивые слова вновь поразили Адриано. Но его замешательство было мгновенным, как, впрочем, и всегда.
– Я не мог подумать, – промолвил он, наливая вино в найденную глиняную кружку, – что мой поступок повлечет за собой столько непредвиденных последствий.
Она заметила в его взгляде гремучую смесь чувств, разгорающихся и в ее собственном сердце, подобно пламени, осторожно охватывающем его (сердце) горячими языками. Все, чего хотелось Каролине в тот момент, так это подлить в это пламя горючего, чтобы оно вспыхнуло и разгорелось до всепоглощающих масштабов.
Адриано же снова наслаждался ее красотой, готовясь упиваться ею, словно вином из драгоценного сосуда. Она прекрасна и изящ на, как красота Венеции, и в то же время непредсказуема, как погода в этой удивительной стране.
Каролина отхлебнула из кружки в тот момент, когда откуда-то взявшийся порывистый ветер всколыхнул воду в реке, пронося по ее поверхности мелкую рябь. Адриано посмотрел на небо, которое внезапно затянулось двумя небольшими, но темными тучами. Далее на запад небосвод покрывало черное облако, рассекаемое мелкими молниями.
– Совершенно непредсказуемая погода в этой республике, – недовольно выругался он. – Мы выбрали не самое подходящее время для прогулки. Сейчас начнется гроза.
Каролина посмотрела в грозное небо.
– Очевидно, я все же спровоцировала гнев Всевышнего, – шутливо произнесла она. – Должно быть, это какое-то предостережение?
– Ветер начался, похоже на бурю, – недовольно сказал Адриано.
– Меня это не пугает, когда рядом вы, – с улыбкой ответила она. – Я не думаю, что непогода и впрямь настигнет нас.
Она выглядела абсолютно спокойной и расслабленной, когда Адриано напряженно осматривал берег, что говорило о его страхе за жизнь. За ее жизнь.
– Вам, и впрямь, чужды страхи перед риском, – заметил он и улыбнулся.
С поспешностью сенатор принялся грести к берегу.
– Адриано, раз уж вы налили, давайте выпьем вина, а затем вы нас доставите к прекрасным берегам этого города, – Каролина протянула один из бокалов.
Он послушно отпустил весла, и лодка продолжила плыть по течению.
– Мне всегда было интересно, – произнес сенатор, с любопытством глядя на нее, – в обществе своих строгих родителей вы наверняка не пили вина. Но вот сдается мне, что в компании ваших друзей из крестьянской семьи вам это удавалось.
– Откуда это вы знаете такие подробности моей жизни? – она улыбнулась смущенной улыбкой.
– О-о, дорогая, я невероятно догадлив, – с иронией ответил он.
Каролина стыдливо опустила глаза и почувствовала, как горят ее щечки. Адриано с умилением улыбался, глядя на нее, но тут же его взгляд покрывался беспокойством, когда его глаза устремлялись в темнеющее небо.
– Это было один раз, – произнесла смущенно Каролина, расправляя атласные складки своего упелянда. – Маттео и Марко меня разыграли, сказав, что в кувшине сок. Как сейчас помню, кувшин глиняный такой, закрывался пробкой. Родители Маттео делали вино из розы. Я и приложилась к нему, совершенно не понимая, что там содержится алкоголь, – Каролина звонко рассмеялась, но сообразив, что ее смех раскатился по поверхности реки и был слышен едва ли не за милю, тут же прикрыла ротик рукой, испуганно оглядываясь по сторонам. – Тогда Палома долго не могла понять, почему я бормотала Бог весть что на уроках вышивания. Можете себе представить узоры от моей руки в тот день?
Адриано смотрел, как она задумчиво смотрела куда-то вдаль, водила пальчиками по бортику лодки. И он не мог удержаться, чтобы не опустить глаза на тяжело вздымающуюся от глубоких вздохов грудь, но, ощутив в себе непреодолимое растущее вожделение, вдруг понял, что совершил ошибку. Каролина не замечала этого, ибо ее взор устремился вдаль, и она тихо продолжала:
– Сейчас мне дико вспоминать своевольные проступки, ставшие следствием моего неповиновения отцовской воле. Диву даюсь, как герцог не отдал меня в монастырь, – у него были все основания для этого, – она отпила из бокала и ощутила, как очередной глоток вина согрел ее.
– Позвольте не согласиться с вами, синьорина. Ничего особенно зазорного я не вижу в ваших поступках, – промолвил сенатор и увидел ее удивленный взгляд.
– Адриано, это непозволительно и ужасно в нашем обществе. Мне ли вам об этом говорить? – промолвила она, пытаясь уловить растрепавшиеся ветром локоны.
– Быть может, утром я был бы отчасти согласен с вами. Сегодня Нери в ответ на мое замечание о вашем вольном поведении (да, я позволил себе это) сказал о том, что вы попросту живете, игнорируя общепринятые нормы, вынуждающие нас поступать по принуждению. И в его словах существует очень глубокий смысл. Ваша обаятельная простота настолько превосходит знатную гордость и пафос, которыми наделила нас жизнь, что вы вызываете завидное восхищение своими поступками. Ваши мечты умеют исполняться в ваших же мечтах, а затем осуществляются и в действительности, чему невообразимо завидовали бы ваши знатные подруги, знай они хотя бы малость того, что творится в вашей голове. Но самое главное в вас не это. Самое вызывающее в вас – это ваша смелость, с которой вы отстаиваете в обществе свое право на жизнь. И за это я вас безмерно уважаю, несмотря на то, что отношусь к представителям того самого сильного пола, который бездушно порабощает женщин своей властью.
