Летягин скучно скользнул взглядом по столу, застеленному пластиковой китайской скатертью, по дурацким репродукциям в массивных золоченых рамах, по плюшевым креслам, накрытым чем-то вроде ковровых дорожек, и подумал, что повесился бы прямо посреди этой купеческой гостиной, на разлапистой люстре, если бы ему пришлось жить здесь, женившись на Миле.
Закончив убирать со стола, она опустилась рядом с ним, освежившаяся в ванной, пахнущая мылом, уже без всего под своим скользким шелковистым халатиком, как у них повелось с недавнего времени.
— Будем фильм смотреть? — спросила она заговорщическим шепотом.
Верхний свет был заблаговременно выключен, так что их, сидящих на диване, озаряло лишь голубоватое телевизионное сияние. На экране суровые солдаты готовили гранаты для последнего боя. Прощались почти беззвучно, обменивались адресами. «Если кто останется живой», — прочел Летягин по губам.
— Будем, — сказал он, расстегивая на девушке халат.
Если бы родителям приспичило по нужде, то Мила успела бы запахнуться и соскользнуть с летягинских коленей.
— Я уже это кино видела, — сообщила она, пока он шарил руками по ее телу.
— Если хорошее, то можно и… несколько раз… — Он начал слегка задыхаться. — Нет, не пересаживайся. Лучше я встану.
— Но я не хочу, — запротестовала Мила, когда Летягин выпрямился перед ней во весь рост. — Мы еще даже заявление не подали.
— Это без всяких заявлений делается.
Он возбужденно хихикнул.
— Я хотя бы телик выключу, — сказала Мила.
— А что предки подумают? Чем мы в темноте занимаемся?
— Тогда не смотри.
— Ладно.
Летягин уставился в потолок, но через некоторое время украдкой опустил взгляд на макушку девушки с крохотной проплешинкой и пробором.
Она отпрянула, напуганная курлыканьем его мобильника в кармане.
— Да, Никита Петрович? — сказал Летягин, осторожно переводя дух. — Нет, не дома… Конечно, могу. Когда? Сейчас? Может, завтра утр…? Я не спорю, я просто так спросил. Да, хорошо. Сначала к вам, потом дальше. Выезжаю.
Закончив разговор, он спрятал телефон и мрачно сообщил:
— Босс на объект отправляет. Там мое личное присутствие требуется, так что некоторое время мы не сможем видеться.
— Как? — изумилась Мила, приоткрыв влажные губы.
Летягин откинулся на спинку дивана и слегка скособочился, чтобы сохранять некоторую дистанцию.
— Так, — сказал он. — Командировка у меня.
— А я? — спросила девушка.
В телевизоре один выживший боец ползком возвращался к своим. Как бы закопчённое лицо и вытаращенные белки глаз делали его похожим на Отелло из местного театра. Проследив за его гримасами, Летягин погладил Милу по плечу и встал.
— Пора, — сказал он, зная, что никогда больше не переступит порог этого дома.
— Но мы не доделали кое-что, — произнесла игриво, как ей представлялось, Мила.
Летягину уже ничего не хотелось.
— В другой раз, — пообещал он, ловко отставляя зад, чтобы не позволить Миле обхватить себя за поясницу.
Она больше не вызывала у него желания, и его раздражала эта новая гримаска на ее лице, пристыженная и одновременно вызывающая.
— Тренируйся тут, — сказал ей Летягин, обуваясь в прихожей.
Она нахмурила выщипанные брови.
— Что ты этим хотел сказать?
— Ты знаешь.
Легонько щелкнув ее по носу, он побежал вниз по ступеням. Она что-то крикнула вслед, но собственный топот заглушил ее голос.
Вот и ладно.
Дорога к «Олимпийскому» заняла времени немного, однако Летягин успел много всякого передумать. Он не любил ночных вызовов к Котову. Он всегда напрягался в присутствии благодетеля, даже когда не приходилось становиться свидетелем очередной расправы. От Котова всего можно было ожидать. Он был опасен, как большой сытый хищник, который в любой момент может опять почувствовать голод. Иногда Летягин подозревал, что Котов немного не в себе. Все эти барские замашки и свечечки под образами настолько не вязались со вспышками дикой ярости, что казались маскарадом, призванным усыплять бдительность.
Летягин был слишком умен и осторожен, чтобы покупаться на подобные трюки. Сам большой лицемер по натуре, он никогда никому полностью не доверял, всегда ожидая подвоха. Но Котов был абсолютно непредсказуемым, в том-то и беда.
Поднявшись наверх, Летягин надел маску деловитой предупредительности, улыбнулся камере наблюдения и вошел в бесшумно разъехавшиеся двери. Котов встретил его в предбаннике, весь розовый, распаренный, блестящий, с голой мохнатой грудью, уже совершенно седой и заметно обвисшей.
— Вот и я, — радостно объявил Летягин.
Хозяйская ладонь вяло выдвинулась для рукопожатия.
— Сауну уважаешь, Олежка?
Котов улыбнулся, предлагая расслабиться и чувствовать себя как дома. Ягодицы Летягина сжались, как створки моллюска, ощутившего угрозу.
— Когда как, — сказал Летягин. — Сейчас, думаю, не время? Вы ведь меня не париться позвали, Никита Петрович?
— Психолог. — Котов встал, уронив махровое полотенце, и набросил малиновый халат с кистями. — Пойдем, разговор есть.
Они разместились в смежной комнате с огромными, как гиппопотамы, креслами. Безмолвный бодигард наполнил рюмки из хрустального графинчика, прихватил с пола использованный презерватив и выскользнул, оставив мужчин перед низким столом, ломящимся от всевозможных закусок. Летягин закусил крепеньким помидорчиком, Котов сунул в рот блестящий гриб, показал жестом, что следует повторить.
— Огорчаешь ты меня, Олег, — признался он, жуя. — Я тебе для чего мамаевцев выделил? Сколько у тебя сроку осталось?
Вот оно, началось!
— Девять, Никита Петрович, — доложил Летягин, не дыша, хотя водки больше не пил.
— Считай, восемь, — поправил его Котов. — А сдвигов — ноль.
— Не согласен.
— Да-а? Ну, разубеди меня.
— Для начала я распорядился, чтобы к озеру никого не пускали, — стал объяснять Летягин, волнуясь. — Объявления развесили, патрули выставили. Это для дачников серьезный удар. Если огороды не поливать, они засохнут…
— Дачники? — Котов коротко захохотал, облизывая пальцы, которыми только что запихнул под усы миниатюрный бутербродик с черной икрой.
— Огороды. — Летягин позволил себе коротко улыбнуться, определив, что хозяйский гнев носит, скорее, показушный характер. — Если позволите, я продолжу. Так вот, Никита Петрович, на территорию поселка запрещен въезд без пропусков, а их выписывают только тем владельцам, которые согласились продать участки. Думаю, что в понедельник, когда я объеду поселок, таковых станет значительно больше. Во всяком случае, мы получим значительный кусок площади, прилегающей к озеру. — Летягин стиснул ладони между коленями. — Если начать строительство, то все прочие окажутся отрезанными от основной трассы.
