Летягин просвистел несколько тактов незатейливой мелодии, встал и направился к машине.
— Эй, постой! Да постой ты, тебе говорят.
Выскочивший из тени на солнце Мамай замигал, растеряв весь свой грозный вид.
Летягин выставил брелок, машина откликнулась электронным чмоканьем. Мамай стремительно приблизился, придержав открытую дверцу.
— Если Котов узнает, тут всем мало не покажется, — пояснил он совсем другим тоном. — Ты же теперь наш? Так не подводи.
— Это вы теперь мои, — холодно возразил Летягин. — Шеф звонил?
— Звонил, — неохотно признал бандит.
— Тогда не нарывайся. Я не люблю, когда меня пугают. Сам напугать могу.
Их взгляды столкнулись и застыли, упираясь друг в друга, проверяя один другого на прочность. Через несколько секунд Мамай опустил глаза и буркнул:
— Не заводись, Летяга. Нам с тобой делить нечего.
— Есть, — возразил Летягин. — Но об этом позже. Сперва расскажи, что с пацанами стряслось.
Мамай ответил не сразу, заинтригованный вступлением. Наконец, решив, что проявлять излишнее любопытство несолидно, заговорил:
— Шмат с Бутузом должны были у того кренделя забрать документы на дом. С отмычкой пошли, чтобы без шума. Шума не было, тут все по уму. Но теперь их самих нет.
— Значит, не вернутся, — заключил Летягин.
Говоря, он неспешно шел обратно в тень, а главарь бандитов послушно плелся за ним, ожидая продолжения.
— Сбежали они, — сказал Летягин, садясь на лавку. — Подались в дальние края.
— Быть того не может. — На этот раз Мамай остался стоять. — Надежные пацаны, не раз в деле проверенные.
— Но ведь до этого твоих надежных пацанов, если не ошибаюсь, побуцали как следует?
— Со всеми бывает.
— И с тобой?
Летягин сорвал листок сирени, размял в пальцах, понюхал.
— Я сто раз погибал, — сказал Мамай, — и, как видишь, живой. Меня хрен сломаешь.
— Давай без пафоса этого. Не о тебе сейчас речь. Шмату с Бутузом дважды настучали по голове. Они пораскинули мозгами и решили поискать работенку поспокойней.
— Поймаю, убью!
— Не поймаешь, — огорчил бандита Летягин. — Они к отходу заранее подготовились. Вот скажи мне, они огнестрельное оружие на дело взяли или холодное?
— Огнестрел, — ответил Мамай с видом человека, еще не понимающего, куда клонит собеседник.
— Значит, точно сбежали. Если бы собирались с Артемовым по-тихому разобраться, то им ножей хватило бы. Открыли, вошли, вышли — ни одна собака не заметит.
— Блин! — Мамай выругался. — И в самом деле, в бегах без стволов никак. Суки. Отдувайся теперь за них.
— Котову ничего пока не скажем, — решил Летягин. — Незачем ему такими пустяками мозги засорять.
— Так он же все равно потом узнает.
— Вот! Ключевое слово.
— Какое слово?
— Потом, — повторил Летягин со значением. — А этого «потом» может не быть. Не для всех оно, понимаешь?
Мамай посмотрел по сторонам, потом на собеседника.
— Нет, — буркнул. — Не понимаю.
— Думаешь, наш разговор записывается?
— Ничего я не думаю. Похаваешь с дороги? Мы шашлычков с утреца сварганили.
Мамай сделал приглашающий жест в сторону сторожки. Летягин похлопал по шершавым доскам рядом с собой.
— Падай. Дело есть.
— Дела у прокурора, — сказал Мамай и сел.
— Я умнее Котова, — сказал Летягин тихо. — И удачливее. А еще моложе и здоровее. Он мамонт. Ему вымирать пора. Долговато землю топчет. И без толку.
— Я-то тут при чем? — Бандит пожал плечами. — Ваши расклады, не мои.
Он все еще опасался, что его провоцируют, но такими словами, что прозвучали только что, не бросаются. Вряд ли коммерсант Олежка Летягин позволил бы себе такие откровения в адрес всемогущего босса, даже если бы сейчас он разыгрывал спектакль.
— Мамай, — задушевно произнес он, — не темни. Думаешь, я не знаю, что ты по краю ходишь? Котов как-то обмолвился, что, может, это твое последнее дело. Сказал, ему предъяву за тебя выкатили. Проблемный ты, говорит.
Бандит сделал вид, что чешет бровь, на самом деле придержав изуродованное веко, которое приобрело раздражающее обыкновение подергиваться, когда обстановка становилась нервной.
— А ты, значит, меня спасти решил? — спросил Мамай. — Корефаном моим заделался?
— Мы не друзья и никогда друзьями не будем, — спокойно сказал Летягин. — Но партнеры из нас получатся. Знаешь почему? Угроза одна и цель общая.
— Какая?
— Котов.
Это был предельно лаконичный и исчерпывающий ответ. Мамай почувствовал, как у него похолодело в животе, а в висках застучали суматошные молоточки. Так случалось с ним всегда в моменты опасности. Перед прыжком.
— Что ты конкретно предлагаешь? — спросил он, не поворачивая головы, чтобы видеть площадку перед собой.
Летягин дернул плечами:
— Валить.
— Валить мне, а ты в сторонке стоять будешь?
— Мы вместе к нему войдем, Мамай. И вместе выйдем — хоть на ногах, хоть вперед ногами.
— Как ты себе это представляешь, Летяга? Вокруг шефа куча шкафов службу несут. Все при стволах и при делах. У них ксивы на ношение оружия. Дырявят, не задумываясь.
— Трупы не защищают, — тихо возразил Летягин. — И тем более им не служат.
Похолодев еще сильнее, Мамай вскочил и быстро обошел заросли сирени, проверяя, не прячется ли кто-нибудь у них за спинами. Это был критический момент и для Летягина, который решил, что бандит встал для того, чтобы схватить его и отправить к Котову, зарабатывая себе спасительные очки.
Испуг обоих оказался напрасным. Вернувшись, Мамай прочно обосновался на прежнем месте, положил кулаки на колени и предложил:
— Излагай дальше. Начало мне понравилось.
Прежде чем заговорить, Летягин незаметно перевел дух.
— Не сейчас, — сказал он. — Мы слишком долго сидим вдвоем. Кто-нибудь из твоих стукнет Петровичу.
Мамаю не нужно было втолковывать прописные истины. Поднявшись, он качнул головой в сторону сторожки.
— Пойдем, с пацанами познакомлю. Потом задачи обрисуешь. — Он осклабился. — Ты же теперь у нас вроде как за старшего.
— За старшего, — подтвердил Летягин.
Без тени улыбки.
Власть народу!
Бунты часто вспыхивают из-за пустяков. Нужна искра, чтобы поджечь инертные народные массы, очень медленно, постепенно накопившие взрывоопасное недовольство.
