И хотя все четыре ночи с тех пор Эйлин усердно следила за домом, никакие вооруженные люди больше к Ундото не приходили.
Она не знала, как это понимать. Кто эти люди и что может связывать их с Ундото? Что же касается того, связаны ли они с исчезновением Уилла, она так ничего и не узнала.
И все же… все же Эйлин не покидало чувство, что надо продолжать следить за домом Ундото. Она по-прежнему верила, что, следя за головорезами, узнает, где находится Уилл.
Окутанная темнотой, Эйлин пробормотала:
– В любом случае никаких других зацепок нет.
Ее терзала буря противоречивых эмоций. Прежде всего, она была расстроена. Последние четыре дня она потратила на то, чтобы отсыпаться после бессонных ночных часов, которые проводила в бесплодном ожидании в экипаже на улице, где жил Ундото. Но теперь ее отчаяние переплелось с ожиданием, потому что, проснувшись после полудня, она вдруг вспомнила, что видела вооруженных мужчин вечером того дня, когда Ундото проводил службу в церкви.
Сегодня в полдень у него была назначена очередная служба. Если ее новая гипотеза верна и связь существует не просто с Ундото, а с его службами, то этой ночью наемники должны снова появиться у него.
Все чувства Эйлин обострились в предвкушении. Сегодня ночью она продвинется по крайней мере еще на шаг вперед. Если вооруженные мужчины появятся, то, когда они уйдут, она велит Дейву ехать за ними, как в прошлый раз, и под конец свернуть с улицы на ту дорогу, по которой они ехали четыре дня назад.
Но потом она попросит его остановиться и выпустить ее. Эйлин оделась в темную одежду, шляпка с вуалью лежала на сиденье рядом с ней, на коленях покоился пистолет. Она собиралась проследить за мужчинами пешком, чтобы как минимум удостовериться, что они идут в трущобы.
Как только она это подтвердит…
Эйлин не знала, что будет делать дальше. Об этом она подумает позже. Надо действовать шаг за шагом.
Однако никакие мужчины до сих пор не появлялись, ни с оружием, ни без.
Эйлин открыла окна, чтобы слышать звук шагов и чтобы легкий ночной бриз не дал ей задохнуться.
Внутреннее напряжение, нервозность – ощущение, к которому она не привыкла, – заставила бросить взгляд направо, на ту часть улицы, которая попадала в поле ее зрения.
Каждую ночь Эйлин просила Дейва ставить экипаж в разные места: то выше дома Ундото, то ниже его, то на одной стороне улицы, то на другой. Единственное, что ей нужно было видеть, – это наемники. Сам Ундото ее не интересовал.
Экипаж Дейва ничем не отличался от любого другого, и даже лошадь была самой обычной гнедой масти.
И все же, когда Эйлин заметила стремительно шагавшего по улице незнакомца, в котором сразу же узнала того, кого видела говорящим с Сэмпсоном возле церкви Ундото – про себя она назвала его офицером, – все ее нервы натянулись до предела.
За последние вечера и ночи она не только стала узнавать всех, кто жил в доме Ундото и неоднократно мелькал у нее перед глазами, но также видела офицера с его четырьмя подручными, которые входили и выходили в один из домов, стоявших немного дальше.
Тогда Эйлин не почувствовала испуга, но этой ночью она снова велела Дейву остановиться прямо напротив дома Ундото, так чтобы офицер и его люди не могли увидеть экипаж, когда будут входить или выходить из своего дома.
Минуты шли.
Напряжение росло, и Эйлин ощутила, что по ее нервам, как по натянутым струнам, пробегает дрожь предвкушения.
Она заерзала на сиденье, но потом заставила себя успокоиться и снова сосредоточилась на доме Ундото…
Внезапно левая дверь экипажа распахнулась.
Эйлин вздрогнула. Сердце подскочило к самому горлу.
От неожиданности лошадь сделала пару шагов, экипаж дернулся, потом снова остановился.
Прежде чем Эйлин успела сообразить, что происходит, она направила пистолет в грудь того, кто стоял в дверном проеме.
Света луны, освещавшего улицу, было достаточно, чтобы увидеть…
Вот это грудь!
Эйлин понятия не имела, откуда в ее голове вдруг возникла эта совершенно неуместная и бесполезная мысль, но… о мой бог!
Как будто откуда-то издалека до нее донесся голос Дейва:
– Эй… этот экипаж занят.
– Я знаю. – Голос был глубоким, с низкими властными нотками. – Мне хотелось бы перекинуться парой слов с вашим пассажиром.
Зачем? И кто он, черт возьми, такой?
Эйлин знала, что подобные вопросы требуют немедленных ответов, но она до сих пор не могла отвести глаз от того, что видела перед собой. Человек, бесцеремонно нарушивший ее уединение, был одет в легкую куртку поверх свободной рубашки. Куртка была расстегнута, и его грудь, едва прикрытая тонкой тканью рубашки, представала ее широко распахнутым глазам во всем своем великолепии. За последние часы Эйлин привыкла к темноте экипажа, и лунного света снаружи оказалось более чем достаточно, чтобы не просто увидеть, а как следует насладиться этим весьма впечатляющим зрелищем.
Оно завораживало.
Сердце Эйлин как-то странно запнулось, а потом застучало еще чаще.
Не в силах вымолвить ни слова, она моргнула и тут поняла, что он – кем бы он ни был – увидел в ее руках пистолет и благоразумно замер на месте.
У нее возник соблазн воспользоваться этим, чтобы продлить удовольствие, но осторожность взяла верх.
Прежде чем к ней вернулся дар речи, мужчина медленно нагнул голову. Схватившись одной рукой за дверной проем, а другой за ручку двери, он заглянул внутрь экипажа. Потом отвел взгляд от пистолета и посмотрел в лицо Эйлин. Пару секунд он внимательно разглядывал ее, потом скользнул глазами по ее волосам и наконец уставился ей в глаза. Его плотно сжатые губы разомкнулись.
– Мисс Хопкинс, как я полагаю?
Тон мужчины заставил Эйлин ощетиниться.
– Вы полагаете, сэр? – с ледяным презрением произнесла она. – Закройте дверь моего экипажа и убирайтесь.
Лунный луч высветил суровые черты его лица, и она могла поклясться, что заметила, как по нему пробежала тень раздражения и разочарования. Эйлин достаточно часто видела такое выражение на лицах своих братьев и сразу же распознала вызвавшее его чувство.
Мужчина перевел взгляд на пистолет, который она продолжала твердо держать в руке, направив его в центр его великолепной груди.
– Он заряжен?
– Иначе в нем не было бы никакого смысла.
Его губы сжались в тонкую линию. После нескольких секунд того, что Эйлин определила как колебание, он сухо произнес:
– Капитан Роберт Фробишер. Я знаком с вашими старшими братьями, Дэвидом и Генри. – Он поднял взгляд к ее лицу. – И я думаю, мисс Хопкинс, что нам надо поговорить.
