– Спасибо, что взяли меня с собой. Я знаю, что вы не хотели, но… – Она вздохнула, что оказалось немного трудней, чем она ожидала. – То, что я увидела логово работорговцев, то, что Уилл наверняка прошел через это… – Она заставила себя посмотреть ему в глаза. – Теперь все, что с ним произошло, стало для меня гораздо реальнее. А вместе с теми сведениями, которыми вы поделились со мной сегодня, и результатами наших утренних походов это позволило мне понять, насколько широко работорговцы раскинули свои сети. И насколько сложна и важна ваша миссия. Я понимаю, вы мне говорили, но это знание было больше гипотетическим, а когда видишь вещи своими глазами, все становится реальным.
Эйлин умолкла, приводя в порядок мысли. Роберт не сводил глаз с ее лица. Он сидел неподвижно, продолжая наблюдать за ней… и слушать.
Опустив голову, она заговорила снова:
– Теперь я понимаю всю значимость вашей миссии, как и то, что мы с вами, вполне возможно, не доведем ее до конца, даже если объединим усилия. Теперь я понимаю, что все, чего мы добьемся, может стать всего лишь ступенью – ступенью, приближающей этот конец, но не более. Что ради безопасности тех, кто попал в лапы работорговцев, мы действительно не можем, не должны пытаться сделать больше.
Роберт не ответил сразу, он не мог отвести глаз от ее лица.
– Если все, что мы проделали за сегодняшний день, привело вас к этому заключению, я могу этому только радоваться.
Проговорив это, Роберт почувствовал, как напряжение, сжимавшее его своими стальными кольцами с того самого момента, когда он вывел ее из пансиона, отступило. Где-то в глубине его сознания Роберт уже пытался найти способ заставить ее сделать именно такие выводы и, как следствие, согласиться уехать из Фритауна вместе с ним. Если поход в трущобы смог разрешить эту проблему, значит, оно того стоило.
Они подъехали к дому миссис Хойт. Роберт вышел из экипажа и помог спуститься Эйлин, а потом проводил ее по дорожке до входной двери. Эйлин вошла внутрь, он последовал за ней. Он настроился не ходить дальше холла, но на этот раз она повела его в гостиную.
Чувствуя себя достаточно спокойно, Роберт последовал за ней и закрыл дверь.
Остановившись посреди комнаты, Эйлин повернулась к нему:
– Итак, что дальше?
Роберт остался стоять на расстоянии нескольких ярдов от нее. Он вгляделся в ее лицо и понял: его надежде на то, что события сегодняшнего дня удовлетворили ее страстное желание помочь, не суждено сбыться. И поспешил сказать:
– Насколько я вижу, пока работорговцы не захватят очередную жертву, мы мало что можем сделать.
В том, что будет потом, она уже не сможет принять участия.
Эйлин нахмурилась.
– А как же дети? Наверняка мы в состоянии что-то для них сделать.
– Я ничего не могу придумать.
Он почувствовал, что отступившее напряжение начинает возвращаться.
Явно неудовлетворенная таким ответом, она беспокойно шагнула к нему и, остановившись прямо перед ним, подняла к нему лицо. Оно было полно решимости. В глазах горел воинственный огонь.
– Что-то должно быть.
Слова привлекли внимание Роберта к ее губам. Сфокусировали на ней все его чувства. Открыли его сознание для целой гаммы эмоций, которые всколыхнула в нем близость этой женщины.
Роберту становилось все трудней не признаваться – по крайней мере, себе – в том, что его чувства к этой несносной леди больше не ограничивались желанием защитить ее, которое он испытывал бы к любой другой женщине, оказавшейся в подобных обстоятельствах. Если бы дело было только в этом.
То, что он чувствовал к ней…
Да, ему хотелось защитить ее, но его чувство – его страсть – делало это желание гораздо более сильным, более властным и более глубоким, чем все, что он когда-либо чувствовал. К какой-либо женщине. К чему-либо еще.
Нет, такие чувства он испытывал только к ней.
А если принять во внимание силу всего того, что она пробуждала и провоцировала в нем, независимо от того, нравилось ему это или нет… Роберт определенно был не настолько слеп, чтобы не понимать, что это значит.
Он взялся за эту миссию с решимостью выполнить ее и, вернувшись в Англию, найти себе жену.
Судя по всему, он неправильно определил порядок действий.
Эйлин всматривалась в его лицо. Ее глаза – эти ясные глаза цвета выдержанного бренди – прищурились.
– Скажите мне, что я могу сделать, чтобы помочь.
Это было требование, приказ.
Ее взгляд скользнул на его губы. Она явно ждала ответа.
Роберт понимал, что должен сделать шаг назад, что ему угрожает опасность, с которой он никогда прежде не встречался. Но тут он вспомнил про Бабингтона, про то, как он, Роберт, будет себя чувствовать, если не воспользуется моментом, если не рискнет.
Он никогда в жизни не пасовал перед вызовом.
Взяв ее лицо в ладони, он приподнял его вверх, наклонил голову и поцеловал ее… крепко, страстно, настойчиво.
Роберт целовал ее до тех пор, пока не почувствовал, что она отвечает, не почувствовал, как между ними вспыхнуло пламя, не почувствовал, как она подалась к нему всем телом, а ее ладонь легко погладила его руку.
Потом он поднял голову, вдохнул воздуха и посмотрел в ее замутненные страстью глаза.
– Если вы хотите и дальше помогать мне в этой миссии, оставайтесь здесь. Оставайтесь в безопасности.
Еще секунду Роберт смотрел в глаза Эйлин, потом отпустил ее, повернулся и пошел к выходу. Открыл дверь и ушел, не оглядываясь назад.
Эйлин моргнула, преодолевая приступ головокружения, выпрямилась и уставилась ему вслед.
Что это было?
Она услышала, как открылась и тихо закрылась входная дверь. Сделав дрожащий вдох, она торопливо подошла к окну и сквозь кружевные гардины выглянула на улицу.
Роберт решительно шагал по дорожке. Остановившись возле экипажа, он заговорил о чем-то с Дейвом, потом пошел дальше, а Дейв развернул экипаж и покатил вниз по склону.
Эйлин снова моргнула. Она стояла у окна и, глядя на улицу ничего не видящим взглядом, пыталась разобраться в том море эмоций, в которое он ее бросил.
Проклятье. Что он хотел этим сказать?
Оставайтесь здесь. Оставайтесь в безопасности.
Эйлин фыркнула. Его своеволие и властность не знали границ.
Но этот поцелуй… заинтриговал ее.
А если прибавить предыдущий и еще один до того…
В этом что-то было, разве нет?
Утром она требовала от него объяснить, по какому праву он пытается ее ограничить… может, тот поцелуй был его ответом?
А этот, несколько минут назад, подтверждением?
