Так неискалеченный, здоровый и телом и духом ребенок руководит хорошим отцом, а заботливый отец – сыном, всегда ищущим духовной и физической деятельности. Всякое занятие и всякий промысел, всякая профессия отца служат исходным пунктом для усвоения всякого человеческого знания. До какого только богатства знания может дойти сын крестьянина благодаря повозке и плугу своего отца, сын мельника благодаря отцовской мельнице, сын купца благодаря сырым и обработанным продуктам природы, составляющим предмет торговли отца! Какое богатство знаний может развиться из различных занятий фабричного рабочего! Все это настоящие взгляды и понятия, которые только с большим трудом и издержками дают школа и учебные годы, а часто и вовсе не в состоянии дать. Вот последствия домашней и семейной жизни, правильно проведенной, правильно употребленной, – правильного ухода за ребенком. Ребенок, ваш ребенок, отцы, чувствует это так глубоко, так живо, так правдиво – и поэтому-то он и окружает вас всегда, где бы вы ни были, куда бы вы ни пошли; при всем, чем бы вы ни занимались, что бы вы ни делали, не отталкивайте его недружелюбно, не гоните его прочь от себя, не будьте нетерпеливы при его всегда повторяющихся вопросах; каждым грубым или резким словом вы уничтожаете почку на его жизненном дереве. Но, отвечая ему, не говорите больше, нежели это необходимо для того, чтобы он сам мог пополнить ваш ответ: ибо, конечно, легче услышать ответ от другого, быть может, даже половину только услышать и половину понять, нежели самому поискать и найти его для себя; но ответ, даже в четверть верный, найденный самостоятельно, для ребенка гораздо важнее, чем ответ, наполовину услышанный и наполовину понятый: последнее приводит к лености мышления и ума. Поэтому не отвечайте на вопросы ваших детей всегда прямо; но, поскольку дети имеют для этого силы и опыт, давайте им условия, в которых они могли бы получить ответ сами из круга своего опыта.
Остановимся же мы, родители, в особенности же мы, отцы, ибо нам в этом возрасте вверен ребенок, уже переходящий в отрочество, нашему особенному руководительству и уходу, остановимся же на созерцании того, что нам дает исполнение наших родительских обязанностей, нашего ухода за ним; мы испытываем радость! Невозможно, чтобы для нас с какой-нибудь стороны приходила высшая радость, высшее наслаждение, кроме как от ведения наших детей, от жизни с нашими детьми, от того, что мы живем для наших детей. Непонятно, каким образом мы где-нибудь можем искать или ожидать высших радостей, высшего наслаждения, больше совершенного удовлетворения наших благороднейших желаний, кроме как в занятии с нашими детьми, более отдыха, чем в кругу своих, где бы более чем вдвойне могли бы найти себе радость.
Взглянем же все на мирного отца в его простых, гражданских отношениях, в его счастливой, жизнерадостной семье, который… лишь в немногих словах резюмирует для самого себя цель своего поведения: «Приучить детей с ранних пор к размышлению – вот то, что я считаю главнейшим и важнейшим в деле детского воспитания»… Разве ребенок, воспитанный для размышления, не воспитывается в то же время и для трудолюбия, для деятельности, для всяких домашних и гражданских добродетелей? Вышеупомянутые слова суть как бы зерно, из которого развивается потом целое, тенистое, вечнозеленое дерево жизни, полное благоухающих цветов и здоровых, зрелых плодов. Прислушаемся к ним и запомним их мы, которые заставляют своих детей бродить вокруг себя без мысли и без труда и поэтому мертвыми…
…Будем жить для своих детей: тогда и жизнь наших детей принесет нам мир и отраду, тогда мы сами начнем делаться и быть мудрыми!
III. Отрок
На рассмотренной до сих пор и предложенной усмотрению читателей ступени развития человека внешний мир, предметы внешнего мира были теснейшим образом связаны со словом и через слово, в свою очередь, – с человеком. Поэтому эта ступень по преимуществу есть ступень развития способности человеческой речи. Поэтому-то была так необходима при всяком поступке ребенка связь поступка с обозначением его посредством точного правильного слова. Каждый предмет приобретал смысл для ребенка как бы только благодаря слову; до слова он для ребенка вовсе не существовал, хотя, по-видимому, внешний глаз и замечал его; самое слово породило как бы впервые вещь для ребенка, поэтому слово и вещь, как ствол и сердцевина, как ветвь и сук, составляют неразрывное целое…
С отделением слова от вещи и вещи от слова, с отделением языка от говорящего и обратно… человек выходит из ступени детства и переходит на ступень отрочества.
Подобно тому как предшествующая ступень человеческого развития, ступень детства была преимущественно ступенью жизни, жизни самой по себе, только для того, чтобы жить, чтобы внутреннее проявлять во вне, то теперешняя ступень, ступень отроческая, есть по преимуществу ступень для того, чтобы внешнее делать внутренним, – ступень учения.
Для родителей и воспитателей пора младенчества была преимущественно порою ухода; следующая затем ступень, на которой человек выступает как единство и для единства – пора детства, пора преобладающего воспитания. Только что обозначенная ступень отрочества берет человека в отдельных отношениях и ради отдельных целей, чтобы позднее вывести их внутреннее единство… И таким образом, отрочество есть преимущественно пора обучения.
Дело развития и образования человека в отроческом возрасте, т. е. обучение, совершается не столько сообразно с сущностью самого человека, сколько согласно определенным, твердым и ясным законам, лежащим в самой основе вещей, в особенности же по тем законам, которым одинаково подчинены и человек и предмет… Поэтому-то оно может и должно совершаться со знанием дела, пониманием, осмотрительностью, благоразумно и сознательно.
Такое действие называется школой в самом широком смысле слова. Итак, школа есть то место, где человек доводится до познания предметов и их сущности по особым и общим законам, присущим им, где человек благодаря внешнему, единичному и частному приводится к познанию общего, внутреннего, целого. Поэтому человек в отрочестве делается в то же время учеником. Вместе со ступенью отрочества для человека наступает время школьного обучения, дается ли оно в школе или вне ее, отцом ли или членами семьи, или же, наконец, учителем. Под школой мы таким образом здесь вовсе не разумеем классной комнаты или школьного пребывания, но мы разумеем сообщение знаний в виду определенной цели и в определенной внутренней последовательности.
Развитие и образование человека для достижения его назначения, для выполнения его профессии, есть устойчивое, беспрерывно идущее вперед нераздельное целое, всегда восходящее от одной ступени к другой: из возбужденного в младенце общего чувства развивается в ребенке порыв, наклонность; они приводят к образованию души и сердца; а из этого образования в отроке развивается умственная и волевая деятельность. Возвышение волевой деятельности до волевой устойчивости и, таким образом, оживление и образование чистой, твердой, сильной и устойчивой воли для проявления прежде всего чистой человечности самой по себе и через себя – вот главная цель и главный пункт в воспитании и обучении отрока в школе.
