– Пришли, – сказал тот.
Палатка – старая, латаная-перелатаная. Они прошли внутрь, полог закачался. Артем едва не уперся в спину Питона, сделал шаг в сторону и огляделся. В палатке был только один человек. И сейчас этот человек завтракал. Мелко жевал уцелевшими передними зубами кашу. При виде вошедших человек поднял взгляд, поморгал слезящимися старческими глазами.
– Акопыч, вот тебе ученик, – сказал Питон.
«Что?»
Сухощавый старик отставил тарелку с кашей в сторону, вытер жилистые руки грязной тряпкой, критически оглядел Артема.
– Слишком высокий. Я просил маленького роста.
– Зато он ловкий. Не веришь?
Старик покачал головой. Сказал сухо:
– Посмотрим.
То есть… Артем не поверил ушам.
– Я остаюсь в цирке?!
Акопыч усмехнулся. Взглянул на Артема прищурившись, так, что лицо пошло морщинами.
И промолчал. Снова взялся за свою кашу.
– Так все же…
Питон медленно покачал головой, словно говоря: даже не надейся. Артем замер, заморгал. В животе неожиданно образовался огромный угловатый кусок льда. То есть, все это было напрасно?!
– Остаешься, – произнес Питон нехотя. Артем выдохнул. Силач неторопливо оглядел парня с ног до головы.
– Посмотрим, что из тебя можно сделать.
Глава 9
Лорд Вегана
Перегон Достоевская – Лиговский проспект, час X + 2 часа
Герда не понимала, как получилось – бродяга, вытащенный в последний момент из камеры, вдруг превратился в лидера маленького отряда. Это что, врожденная мужская уверенность в собственном превосходстве?
Они шли по служебному тоннелю, тянущемуся вдоль путевого; если слышали голоса, сворачивали в сторону.
Запутанный лабиринт служебных ходов и заброшенных помещений пока позволял маленькому отряду маневрировать. Но что будет, когда они столкнутся с по-настоящему серьезным препятствием? Герда вздохнула. Мы в тылу наступающих сил Вегана. И вернуться к своим будет очень непросто.
Кажется, она уже начала жалеть, что поддалась порыву.
«Дьявол» шел впереди, собранный, ловкий. И веселый. Словно война была его стихией, родной и привычной. Но что он собирается делать дальше? Есть у него план? Он вообще знает, что делает?! Герда сомневалась. В путевой тоннель до Пушкинской хода нет, там – Провал. Служебная ветка в обход Провала блокирована веганцами. К Площади Восстания тоже не сунешься – они попытались, но, услышав выстрелы и взрывы, повернули обратно.
Чудо, что они до сих пор не столкнулись с патрулем веганцев.
Но даже чудо не может длиться вечно.
– Бодрее, бодрее! – покрикивал «дьявол». – Спать будем на рабочем месте!
Герде, наконец, это надоело.
– Подожди, – она остановилась. – Тебя как зовут?
Он повернул голову, замедлил шаг.
– Уберфюрер.
– Как?!
«Дьявол» ухмыльнулся. Сукин голубоглазый сын. Герде снова захотелось приложить его чем-нибудь тяжелым.
– А что? – поинтересовался он невинно. – Ты недолюбливаешь скинхедов?
– Я недолюбливаю шутников!
Таджик молча ждал финала перепалки.
– Но меня действительно так зовут, – сказал «дьявол». Погладил себя по бритому затылку, поморщился. – Я – большой и страшный скинхед. Зови Убером – так короче. А ты – Герда, правильно? Как в «Снежной королеве».
Она оглядела его с ног до головы. Ноги босые, почти черные от грязи, джинсы рваные, голый торс – мускулистый и в шрамах. Бритая голова, щетина и наглая ухмылка.
Девушка пожала плечами. Потом вскинула голову:
– Так теперь ты все помнишь?
– Местами, – ответил Убер туманно. – Местами помню, местами – нет. Я весь такой противоречивый. Таджик, подтверди!
Названный Таджиком невозмутимо поднял брови. Потом отвернулся, словно его это не касалось.
– Видишь? – сказал Убер. – Таджик понимает.
Прежде чем Герда собралась с ответом, скинхед взвалил на плечо заржавленный железный прут, двинулся вперед. Прут был их единственным оружием. Времени на тщательные поиски не было, пришлось схватить то, что под рукой. Теперь Герда тащила медицинскую сумку, Убер – железный прут, а Таджик – невозмутимое молчание.
– Но куда мы…
– Скоро увидишь.
«Так я и думала». Герда покачала головой. Импровизация, нет у него никакого плана. Любовь мужчин к планированию сильно преувеличена.
– А что ботинок у тебя нет – этого тоже вполне достаточно?
Скинхед ухмыльнулся. Голубые глаза блеснули.
– Надо же, заметила.
* * *
– Тихо, – приказал Убер. Рослый скинхед мгновенно присел, влился в бетонный тюбинг – с двух метров не различить. Словно тень, а не живой человек.
Герда с Таджиком последовали его примеру – хотя девушка не видела причины…
И вдруг увидела.
Путевой тоннель расширялся здесь до огромного, по меркам метро, открытого пространства. Два путевых тоннеля сходились вместе, уже не разделенные стеной, и бок о бок пронизывали гигантскую пробку из серого крошащегося бетона, чтобы за ней снова пойти каждый своим путем. Межлинейник. Сбойка. Лучи прожекторов расчерчивали пространство на неровные черно-белые участки. Ржавые рельсовые пути образовывали сложный и запутанный геометрический узор.
И там были люди. Герда вздрогнула. Веганцы!
Платформа отсюда видна как на ладони – занимайте места согласно купленным билетам. Герда случайно оперлась на ржавую коробку, заросшую пылью так, что рука провалилась в мягкое… Девушка брезгливо отдернулась, едва не вскрикнув.
Таджик мгновенно зажал ей рот широкой, как Нева в разливе, ладонью. Герда повращала глазами…
Сквозь ладонь не пробивалось ни звука.
– Тихо, – сказал Убер одними губами. Поднял заржавленный прут. – Сюда, за мной.
Пути отхода перекрыты веганцами. Герда в отчаянии огляделась. Ничего не поделаешь. Теперь волей-неволей придется ждать – и смотреть.
Перед самой войной на Достоевской – мрачной, унылой станции, заброшенной так давно, что на Владимирской уже и забыли, когда это случилось, – приморцы устроили военную базу. Местные наотрез отказывались ходить на эту станцию, кроме пары-тройки отмороженных. На Владимирской о станции-соседке ходили нехорошие слухи…
Недавно произошел жуткий случай. Трое путников, решив сэкономить на проживании, остановились на пустой Достоевской. Разбили лагерь, зажгли карбидку, приготовили горячую еду. Люди опытные, у каждого оружие.
