Утром патруль, отправленный на поиски, нашел место стоянки. Все было на месте: спальные одеяла, вещмешки, продукты, личные вещи, даже карбидка все еще горела, в котелках лежал ужин, к которому едва притронулись…
Все было на месте. И только люди исчезли.
Потом их нашли. Одного в дальнем тупике, второго в служебном помещении вентшахты, третьего – у гермозатвора, с ободранными до крови пальцами. Бедняга пытался выбраться на поверхность.
На всех телах были следы ударов пожарным топором.
Ходили слухи, что несколько раз рядом со станцией замечали унылую, сгорбленную фигуру человека в сером пальто. Он кашлял.
Кто-то говорил, что сквозь человека просвечивала стена.
А еще кто-то видел у него в руке топор. Тот самый. Пожарный.
Так что решение приморцев разместить контингент на Достоевской местных озадачило. Отговорить их не удалось.
Теперь приморцы были в плену или мертвы. А с ними и моряки.
Отряд морской пехоты со Чкаловской. Герда видела их спустя несколько минут после начала войны, этих морячков – в тельняшках и черных бушлатах, руки в татуировках с якорями и дельфинами. Некоторые в бескозырках (Герда подозревала, что бескозырки были скорее для форса), другие в черных беретах. Отлично вооружены.
Теперь моряки были в плену у веганцев.
Морячок с Чкаловской. Тот самый, что помог ей с сумкой. Герда охнула, вытянула шею. «Щеглов, догоняй!», вспомнился ей крик.
Значит, Щеглову, белобрысому красавцу-морпеху, сильно не повезло.
«Что же ты, морячок».
Офицер веганцев кивнул. Морпеха вытолкнули из строя. Офицер достал пистолет из кобуры – огромный, черный, странно рифленый. Герда не знала о пистолетах практически ничего, но тут явно напрашивалось что-то вроде слова «тактический».
Веганец наставил пистолет в лоб морпеху:
– Встань на колени, ты, питерский!
Моряк поднял взгляд. Сказал спокойно:
– Я – из Ленинграда. Вставай на колени сам, урод.
Щелкнул взведенный курок. Еще мгновение… Герда притихла, закусила губу до крови.
– Нет, – повелительный голос. Низкий и спокойный. Эхо от этого голоса разнеслось по тоннелям. – Не сейчас.
Офицер медленно повернул голову.
– И кто это говорит?
– Возможно, тот, кто имеет на это право, – в голосе явно прозвучала ирония.
Веганец переступил с ноги на ногу.
– Покажись, – потребовал он.
В ответ говорящий сделал шаг вперед и вышел из тени. Рослый, выше офицера на голову, – и даже чуть выше морпеха. Веганец узнал, вздрогнул – едва заметно, и тут же опустил оружие. Выпрямился.
– Милорд! – сержант тут же опомнился, повернулся к солдатам.
– Смирно! – приказал сержант. – Равнение на…
Веганцы с грохотом автоматов и щелканьем каблуков выпрямились. Раз! Два!
– …середину!
Убер вытянул шею. Таджик и Герда, словно завороженные, подались вперед.
Высокий, которому оказывались такие почести, сделал еще шаг – и его лицо снова оказалось в тени.
Убер чертыхнулся. «Что он, заколдованный?»
И все-таки… Убер задумчиво почесал подбородок, дернул себя за мочку уха. Мысль не приходила. Что-то с высоким типом было не так.
Шаг. Другой.
Веганец, наконец, оказался в свете ламп. Тусклый синеватый свет лег на его высокий лоб. Обрисовывал прямой нос с горбинкой, выразительные, как у кинозвезды прошлого, черты лица. Почти белые, коротко стриженные волосы. Светлые глаза.
На лице высокого веганца были шрамы.
От него шло ощущение власти и недоброй силы.
– Какой красивый, – выдохнула Герда. Рядом зашевелился Таджик, хотел что-то сказать – но не сказал, замер.
– Ага, – Убер хмыкнул. – И жестокий. Теперь ты в него втюришься. Вы случайно встретитесь и займетесь садомазохистскими упражнениями, чтобы в итоге узнать, что в душе он глубоко несчастный, добрый и ранимый, а плетки, наручники и раскаленное железо обожает из-за детской травмы и потерянной первой любви к школьной учительнице физкультуры.
Герда передернулась. Открыла рот, чтобы ответить – едко, колко и…
– Тише вы, – сказал Таджик.
– А чего он?!
– Я просто читал «Джейн Эйр», – сообщил Убер, словно это что-то объясняло.
Герда подумала, закрыла рот и стала смотреть дальше.
– Милорд, – офицер вытянулся по струнке. – Простите, я…
– Ничего, – взмах руки в темной перчатке. Высокий, названный «милордом», прошел мимо застывших по стойке смирно веганцев, не удостоив их взглядом.
Он направлялся к пленному моряку.
Несколько долгих мгновений они смотрели в глаза друг другу. И моряк не отвел взгляда.
Высокий кивнул, растянул тонкие губы в улыбке:
– Знаешь, а ты мне нравишься, ленинградец.
– Серьезно?
– Совершенно серьезно.
Морпех хмыкнул.
– Ты, вообще, что за хер с бугра?
Лорд улыбнулся в ответ, словно это была отличная шутка. Затем коротко кивнул солдатам за спиной моряка. Морпех дернулся, но – не успел. Поздно. В следующее мгновение два веганца заломили морпеху руки за спину…
Лорд неторопливо достал стеклянную баночку, поднял ее, посмотрел на свет. Там извивался маленький червь. Морпех, несмотря на свое мужество, побледнел и дернулся – конвоиры едва его удержали. Лорд неторопливо снял крышку, ухватил червячка двумя пальцами и вынул из банки. Поднес его к лицу морпеха. Червяк извивался.
– Открой, пожалуйста, рот, – сказал Лорд. Морпех зарычал, забился. Ему силком разжали челюсти…
Герда от ужаса зажмурилась.
Морпех задергался.
Закричал от боли. Выгнулся, забился – словно в припадке эпилепсии.
Через несколько секунд он застыл – в чудовищной позе.
Лорд смотрел на это с полуулыбкой.
Тишина.
Сначала Герда решила, что морпех мертв. Через некоторое время, однако, тот зашевелился. Медленно встал. Выпрямился. Пленные морпехи с ужасом смотрели, как тот встает рядом с Лордом. Что с ним?!
– Протяни руку, – велел Лорд. Морпех вздрогнул, по лицу пробежала гримаса… Затем рука его медленно, но неуклонно поднялась. В глазах морпеха отразилась паника. Он с ужасом смотрел на свою своевольную руку.
– Черт, я…
Лорд, не глядя, вытянул руку в перчатке в сторону – и офицер вложил в его ладонь пистолет. Пальцы Лорда сжались.
– Ну что, Ленинградец, – Лорд протянул пистолет рукоятью вперед пленнику. – Покажи, на что ты способен. Это твои друзья?
