Илюза помедлила и кивнула. Откинула за ухо блестящую черную прядь. И даже сделала шаг в сторону, чтобы позволить им поговорить наедине.
– Хорошая девушка, – сказал Мустафа. – Будет тебе хорошей женой, царь.
Ахмета передернуло. «Ни за чо на свете!»
– Я иду на поверхность, – сказал Ахмет. На его удивление, Мустафа кивнул, словно давно этого ждал.
– Это хорошо, это правильно. Тогда тебе пригодится эта вещь, царь.
Старый Мустафа протянул ему противогаз. Ахмет удивленно заморгал. Противогаз ИП-9 – современный, в хорошем состоянии. Даже резина не рассохлась, видно, за противогазом ухаживали.
– Отлично, – Ахмет кивнул. «Лучше бы старик принес автомат, чтобы я перестрелял этих ублюдков. Эту сучку». Лицо его на мгновение исказилось, щека задергалась, но бывший царь справился с собой. Не самое удачное время быть искренним.
Гневаться и убивать будем потом.
Благославен тот, в чьей руке власть… И у кого есть терпение.
Старый слуга что-то вытащил из мешка – повстанцы напряглись, но расслабились, когда увидели круглый металлический цилиндр. Слегка ржавый, но вполне целый.
– Запасной «патрон». И еще. Вот, – передавая фильтр, между делом Мустафа всунул в ладонь Ахмету что-то маленькое и плоское. Металлическое. Сказал вполголоса: – Это вещь принадлежала вашему отцу.
Холод металла. Ахмет спрятал вещицу в ладонь, затем вместе с фильтром сунул в сумку. На ощупь это было похоже на карточку. Или металлический медальон, вроде армейского – только побольше размером. Разглядеть, что это, при повстанцах Ахмет не решился. Отберут.
Позже.
Наверное, это что-то жутко полезное. Старый слуга – верный слуга.
– Прощай, – сказал Ахмет. Удивился неожиданному теплому чувству к старику. Надо же, никогда не воспринимал слуг как людей, а тут…
– Прощайте, мой господин.
Ахмет на мгновение обнял старика.
– Береги себя, олатай.
– Это важно, – шепнул Мустафа одними губами. Выпрямился, кивнул: – Да поможет тебе Аллах, царь. Да поможет…
* * *
Когда Илюза, бывший царь Восстания и его конвоиры скрылись в глубине тоннеля, Мустафа долго смотрел им вслед. «Надеюсь, мальчик поймет, что с этим делать».
Потом пошатнулся. Схватился за левую руку – локоть пронзила дикая, невозможная боль. Такой боли не должно существовать на свете. Мустафа не сдержал стон, сделал несколько шагов, упал на колени. Раскаленная игла пронзила грудь, отдалась в руку. Дыхание перехватило.
Сердце, подумал он отстраненно. Инфаркт? Действительно, правду говорили – боль невыносимей, чем зубная.
Мустафа оскалился. Ничего, мы еще… мы… я…
Мысли путались.
Он встал. Пошатываясь, сделал еще два шага, превозмогая боль, заставляя сердце работать, биться. Еще удар, еще. Казалось, железная сила воли, всегда его выручавшая, и в этот раз совершит чудо – боль с каждым шагом становилась меньше, отдалялась…
На третьем шаге Мустафа рухнул на колени. Упал на левый бок.
Мир исчез.
Мимо его истончившегося, худого лица продолжала течь вода. Глаза старика медленно погасли, но остались открытыми.
Мустафа, старый ворчливый слуга, когда-то ближайший соратник Ахмета Первого, а до этого – доверенный человек Саддама Великого и Кровавого, ужасного тирана, объединившего выживших всего метро, – скончался на замусоренном полу служебного перехода. И никого рядом с ним не было.
И, кажется, никто о его смерти не сожалел.
Смерть – штука одинокая.
* * *
С шипением открылась дверь шлюза вентиляционной шахты, ледяной воздух струей ворвался в замкнутое помещение. Резко похолодало. Свет ударил по глазам, невыносимо яркий и жесткий. Ахмет зажмурился, глаза слезились. Лохматый знаками показал: давай, давай, пошел. Быстрее! Посторонился.
И Ахмет пошел. На пороге он замер, выдохнул, затем медленно, неловко перекинул ногу через порог. В следующий момент его практически выпихнули во внешний мир. Под зад коленом… Гуляй, царь! Наслаждайся поверхностью.
Шлюз за спиной с грохотом закрылся.
Мертвый Питер встретил его неласково.
Ахмет прижался к стене. Штормовой холодный ветер трепал химзу, выхолаживал до костей. Свет, льющий со всех сторон, был мучительно ярок. Бывший царь поднял голову, вгляделся в стену здания. Выбитые окна черными пятнами смотрели на Ахмета сверху. Взгляд их был пуст и зловещ.
«Я выживу, – в очередной раз подумал Ахмет. – Выживу и всем-всем отомщу».
Громыхнуло. Небо затянуло непроницаемой серой пеленой. Рев нарастал, чтобы в итоге стать оглушительным.
Пошел дождь.
* * *
В заброшенном тупичке, среди порыжевших от времени труб, в бледном свете диодного фонаря, сидели двое. Они были полной противоположностью друг другу: один огромный, широкоплечий, с буйной гривой черных волос до плеч, другой – маленького роста, с залысинами, взгляд из-под круглых очков, заклеенных скотчем, тих и печален. Сами они никогда не называли себя Близнецами, но так их называли другие: и жертвы, и заказчики. Эти двое были убийцами-профи.
Маленький убийца поворошил прутом схему, ранее нарисованную им в пыли на полу. Затер ее.
– Печально, мой друг. Печально. Кажется, мы будем вынуждены выйти на поверхность, – сказал он.
Огромный убийца глухо зарычал. В этот раз в рычании при желании можно было услышать некий вопрос.
Маленький убийца кивнул:
– Да-да, я настаиваю, что это необходимо.
Снова рычание большого. Маленький убийца пожал плечами.
– Я тоже не испытываю от этой мысли никакого восторга, – произнес он. – Даже больше… Но к моему великому сожалению, цель, что нам назначена, пытается скрыться. И именно там, на поверхности, – маленький убийца пристально посмотрел на товарища. – Или ты видишь другой вариант?
Высокий опять что-то глухо прорычал. Казалось, он не может общаться иначе, кроме как набором звериных звуков. При этом маленький убийца прекрасно его понимал.
– И я не вижу.
Опять рычание. В глухих раскатах голоса чудилось некое предложение.
Маленький покивал.
– Да, мы можем ждать его в метро. Но на какой станции? Как это предугадать?
Высокий снова зарычал.
– К тому же он может погибнуть, – продолжал маленький убийца. – Ты понимаешь, что это будет означать для нашей миссии?
Высокий пожал плечами и отвернулся. Маленький вдруг повысил голос:
– Не делай вид, что не понимаешь! Наш договор… он включает голову цели. А где мы возьмем голову, если его съедят где-то на поверхности? Что, предлагаешь выковыривать ее потом из зубов птеродонта или Голодного Солдата? Или, прости господи, не к ночи будь помянут, Блокадника?!
