– Браво! – закричали в толпе. Гром аплодисментов. И вдруг… Наступила мертвая тишина. Артем вздрогнул.
Что? Что происходит? Что-то не так с номером?!
Раздался голос:
– Представление прерывается.
* * *
– Представление прерывается. Приношу свои извинения.
В мертвенной, гулкой тишине раздались шаги. Военный, хрупкий, усталый, заметно сутулясь, прошел в центр манежа. В свете фонарей вокруг него кружились пылинки, вспыхивали как догорающие звезды. Вслед за военным появились два солдата, вынесли и поставили на манеж носилки, закрытые простынями.
Военный обвел взглядом притихший зрительный зал.
– Прошу прощения, друзья, – голос у него оказался негромкий, усталый. – Срочное сообщение. Империя Веган высадила десант к нашей станции. Они прорвались в вестибюль станции. Сейчас идет бой за наклонный ход. Возможно, уже через несколько минут они будут здесь.
– Боже! – охнули в толпе. Кто-то сорвался и побежал в темноту. Артем физически ощутил ужас собравшихся. Словно тяжелая гиря опустилась и давит ему на затылок.
– Проблема в том, что на станции нет армии. Все, способные держать оружие, сейчас находятся на фронте, сдерживают наступление Вегана.
Поднялся крик.
– Тихо! – крикнул военный. Шум стих. Артем удивился, с какой легкостью военный захватил внимание зала. И почти позавидовал.
– Что делать?! – подали голос из зала.
Военный обвел взглядом зрителей, посмотрел на циркачей. Снова повернулся к зрителям.
– Сражаться, – сказал он. – Сержант, начинайте. Все мужчины – ко мне.
Два солдата побежали, выгнали циркачей на манеж. Из рядов зрителей – где в основном были женщины и дети, спустились трое стариков. Один был на железной ноге. Остальные двое – такие древние, что Акопыч казался среди них подростком.
– Я представлюсь. Я лейтенант, зовут меня Вячеслав Строганов. Теперь я буду вашим командиром.
Циркачи заволновались.
– Построиться, – велел лейтенант. Циркачи растерянно заговорили все разом, зашумели. Крикнул кто-то:
– Мы не солдаты, мы – артисты!
– Да мне плевать, если честно, – устало сказал лейтенант. – Молчите и слушайте, что я скажу.
Циркачи переглянулись.
– Веганцы уже здесь, – сказал лейтенант. – Слышите?
Далекая автоматная очередь. Отдельные выстрелы. Крики о помощи, чей-то стон. Затем – взрыв. Земля под ногами содрогнулась, с потолка посыпалась бетонная пыль. Артисты рефлекторно пригнулись. Лейтенант продолжал стоять невозмутимо и холодно, словно бронзовая статуя.
– Тихо! Тихо, я сказал! – он оглядел циркачей. – Сейчас вам раздадут оружие. Все, что у нас есть. Десант нужно задержать любой ценой. Сержант, начинайте!
Циркачи по очереди подходили, брали оружие и становились в строй. Сержант выдавал каждому по несколько патронов. Когда подошел черед Артема, стол уже опустел. Последний пистолет забрали. Артем растерянно огляделся. Он чувствовал, что выглядит глупо, стоя так и вертя головой. Мало того, что он в клоунском гриме и цветном балахоне, так еще и оружия ему не досталось! Артем посмотрел на ножи, лежащие на простыне, некоторые были в ржавчине. Вы серьезно?!
– А я… а… мне?
Лейтенант покачал головой. Глаза у него были подернуты пеленой усталости.
– Больше ничего нет, парень. Только это. Бери и встань в строй.
Артем сглотнул. Сокола видно по полету, говорил отец. А какой тут полет, с таким оружием? Он нехотя перебрал ножи. Этот нет… этот… Что за хлам они собрали! Артем выбрал нож – с иероглифами, чуть ржавый, но вроде неплохой. Подумал и взял второй, похожий на тесак для мяса. Тупой, конечно, но если наточить…
– Пусть он останется здесь, – сказал Питон. Хмурый и жесткий, он смотрел на военкома неподвижным гипнотическим взглядом большой змеи.
Но лейтенант не испугался, не смутился, не отвел глаза. Лейтенанту было насрать на гипнотический взгляд лидера циркачей.
– Мне нужны все.
– Он совсем мальчишка.
Кровь бросилась Артему в голову. Мальчишка?! Он шагнул вперед, открыл рот…
Лейтенант опередил его:
– Я сказал: все. Разговор окончен.
Питон сомкнул губы. Вокруг рта вздулись желваки. Во всей налитой силой фигуре его читалось несогласие с лейтенантом. Но тому было плевать.
– Теперь, – сказал лейтенант Строганов. – Чтобы вы поняли, за что мы сражаемся. Мне некогда говорить вам патриотические речи, поэтому я просто покажу.
Лейтенант кивнул сержанту. Тот подошел, нагнулся – и одним движением сдернул простыню с носилок. Циркачи подались вперед…
Лейтенант помолчал, наблюдая, как меняются лица людей. Кого-то шумно вырвало.
– Видите? – просто сказал он.
Циркачи молчали. Тела были изуродованы до неузнаваемости. Женщина и ребенок лет семи. Из тела ребенка пробивалась вверх мелкая травяная поросль. Глаза у него были белые… и удивленные. За что, дяденька?
Лейтенант кивнул. Сержант набросил простыню обратно, солдаты закрыли тела. Лейтенант повернулся к Питону:
– Ты говорил, не знаешь, почему нужно убивать веганцев? – видимо, он продолжал разговор, что случился между ними ранее. – Теперь ты понял? Нет? Тогда иди и смотри, артист. Иди и смотри.
Питон молчал. Лицо мертвое, неподвижное. Затем повернулся к своим – и оглядел всех. Циркачи смотрели на него вопросительно, как на лидера. Питон кивнул:
– Слышали, что сказал лейтенант? Стройся! Живее!
Лейтенант кивнул.
– Хорошо. Ну, с богом. Пошли.
Рядом с Артемом вдруг встала Лана, акробатка – с ножами в руках. Это были специальные метательные ножи, с идеальным балансом. Артем видел, как Лана их бросает – и сглотнул. Не хотел бы он оказаться на месте мишени.
– Ты… – начал он. – Зачем?
– Так надо, – сказала акробатка. Циркачи наперебой заговорили «Лана, не надо», «Лана, это не женское дело». Акробатка упрямо мотнула головой. Уходить она не собиралась. Питон только посмотрел на нее и кивнул. Спорить было бесполезно. Характер Ланы знали все: мертвую скалу проще переубедить, чем живую акробатку.
– Вперед! – скомандовал лейтенант.
Двинулись нестройной толпой. Топот, нарастающее эхо. Пересекли платформу. Впереди, в наклонном ходе, гремели выстрелы. Пронзительно и страшно закричал раненый, затих.
Побежали по ступенькам. Артем оглянулся – в конце колонны мелькнуло белое пятнышко. Неужели Гоша, лилипут? Нет, показалось. Это Акопыч обмотал голову белым платком, словно банданой. Старик, ты-то куда лезешь?
Вонь пороха стала сильнее. Синеватый туман пороховых газов – густой, непроглядный, – окутал колонну. Кто-то из циркачей закашлялся.
