Убер подумал и кивнул.
– Сюда.
…Он посмотрел на счетчик – тот изредка потрескивал. Скинхед обошел с ним углы подвала, поцокал языком, потом кивнул остальным. Можно. Здоровья это, конечно, не прибавит, но зато можно снять противогазы, отдышаться и даже поспать. Иначе в масках совсем сдохнешь.
Сняли противогазы.
Все мокрые насквозь, словно из бани. Убер стянул с жилистого торса мокрый тельник, отжал, повесил сушиться. Подмигнул Герде, повернулся… И замер. Лицо его застыло.
– Убер, что… – Герда замолчала.
Убер молча смотрел на гостя, что явился к ним в кофейне. Гость тоже стянул противогаз, вытер ладонью лицо. Почувствовав взгляд Убера, поднял голову…
Вспышка. Резкий железистый запах крови. Свет фонаря. Длинные плоскогубцы…
Вырванный с мясом ноготь.
Крик.
Убер мотнул головой, вернулся обратно.
Под противогазом оказался молодой красивый парень, чем-то похожий на итальянца из старых фильмов. Только весь мокрый, с распаренным красным лицом. И все равно красивый, подумала Герда.
– Тебя как зовут? – спросил Комар.
– Ахмет, – сказал парень. Внезапно глаза его расширились…
Потому что парень, наконец, разглядел Убера. Узнавание.
Лицо парня исказилось. Посерело на глазах. Что-то неприятное мелькнуло в этом лице. Гнев, страх, ненависть, злоба. Назвавшийся Ахметом потянулся к оружию. Комар поднял брови и отодвинул дробовик в сторону. Отдавать пришельцу свой дробовик он точно не собирался.
В следующее мгновение гость отлетел к стене, ударился спиной. Сполз на пол и застонал.
– Убер!
Скинхед – это он ударил гостя в живот – подошел, схватил Ахмета за воротник и швырнул в центр комнаты. Тот перекатился, врезался плечом в стену. Застонал сквозь зубы.
Убер пошел медленной тяжелой поступью. Ахмет смотрел на него с пола.
– Убер, что это значит?! – закричала Герда.
– Герда, познакомься, это царь. Царь, это Герда. А теперь, когда с формальностями покончено…
Убер надвинулся на Ахмета – жестокий, стремительный:
– Вставай, говно.
– Убер, не надо! – Герда не могла понять, что происходит. Комар открыл рот, Таджик невозмутимо склонил голову на плечо, словно большая собака. – Убер, нет!
– Надо. Вставай!
Ахмет взглянул исподлобья, начал подниматься. Убер двинулся вокруг него по кругу, широко расставив жилистые сильные руки. Татуировка – серп и молот в лавровом венке, – темным пятном выделялась на его плече.
– Я расскажу тебе одну историю. Ты слушаешь, говно?! Слушай внимательно. Однажды великий греческий философ по имени Платон дал определение, что такое «человек». Тебе интересно, говно?
И что же, по Платону, человек? Как его узнать?
Человек, сказал Платон, это птица без перьев, разучившаяся летать. – Убер раскинул руки, словно действительно был птицей. – Видишь?
Прекрасное применение Бритвы Оккама, не находите?
Тогда вот вам продолжение истории: тогда великий Диоген… да-да, тот, что жил в бочке… услышав это определение, поймал петуха. Ощипал и принес Платону. Смотри, Платон, вот твой человек!
Ахмет повернулся к Герде, открыл рот… Тут же получил удар по почкам и рухнул на четвереньки.
– Убер! – закричала Герда.
– Внимательно слушаем. – Убер, страшный и пугающий, снова пошел по кругу. Ахмет выплюнул кровь. Злобно оскалился. Начал вставать, пригнув низко голову. Затравленный, битый, но все еще опасный зверь. Хищник на карачках.
– Вот твой человек, Платон. Животное на двух ногах, – Убер показал на себя, – и без перьев. И вот Диоген держит эту мерзкую ощипанную птицу и называет ее «платоновским человеком». Что же ответил на это Платон? А? Думаем, дамы и господа, шевелим мозгами! Ну же!
Ахмет следил за ним, чуть прикрыв глаза. Бывший царь стал на удивление спокоен.
Убер остановился:
– Ты, говно, тоже думай. Что сказал Платон?
На этом Ахмет не выдержал, ударил. Бил он на удивление профессионально. Но это не помогло.
Убер с легкостью перехватил его руку, вывернул. Рывком швырнул бывшего царя в стену. Грохот.
Ахмет врезался спиной в кирпичную стену. Бум!
Повалился на землю. Застонал.
– Думать надо, говно, прежде чем говорить.
Убер засмеялся.
Герда с мольбой посмотрела на Комара. Тот поежился. Но все же шагнул вперед.
– Убер, слышь… ты… полегче…
Скинхед мгновенно развернулся, оказался рядом с Комаром. Тот застыл, глядя в безумно светлые глаза Убера.
– Платон, – медленно и негромко заговорил Убер. – Великий греческий философ Платон сказал только одну фразу. Он сказал – слышишь, говно! – он добавил: «Человек – животное на двух ногах, лишенное перьев… и с плоскими ногтями». А теперь смотри… – Убер отпустил Комара и шагнул к Герде. Девушка невольно отшатнулась. Скинхед был огромный, яростный, и пах раскаленным металлом.
– Смотри, – мягко и нежно сказал Убер. Протянул Герде руку ладонью вверх. – Видишь?
– Плоские ногти? – Герда не знала, что он имеет в виду. Но это было бы… логично. Убер ведь человек, правда?
Убер улыбнулся. Мягко.
И медленно перевернул руку – ладонью вниз.
Герда опустила взгляд. Подняла, посмотрела на Убера… снова опустила.
Вскрикнула.
Ногтей на руке Убера не было.
– Кажется, я не совсем человек, – мягко сказал Убер. Улыбнулся Герде. – По крайней мере – по Платону.
Герда не знала, что сказать. Сердце почему-то ныло, сжималось в груди.
– Это… – она помедлила, кивнула на Ахмета, поднявшегося на четвереньки. – Это он сделал?
Убер усмехнулся.
– Что ты. Чтобы пытать меня лично, нужно иметь стальные яйца. Этот может только смотреть. Вуайерист хренов. Это сделал его человек.
– А где… тот человек?
Убер пожал плечами.
– Там, куда я его отправил.
Скинхед повернулся к бывшему царю. Тот сел и прислонился спиной к кирпичной стене – бледный, как смерть. Белое пятно на рыжем.
– Как звали того типа? Что со мной на ножах пластался?
Ахмет, хрипло:
– Ра… Рамиль…
– Громче!
– Рамиль.
Убер выпрямился, сплюнул в сторону.
– Я уверен, после смерти вы оба с Рамилем попадете в Ад. Но знаешь, в чем разница? Он будет в Аду для настоящих мужиков. А ты, говно, в Аду для таких же, как ты, трусливых пидарасов.
