– Как было на самом деле, никто точно сказать не может. Но, повторяю, все так и подумали, – согласилась Бережная. – Даже я так подумала, несмотря на то, что Ракитин при содействии дара уважаемого Алексея Ивановича говорил нечто иное: будто бы он сам совершает эти убийства…
– Говорил, – подтвердил Светляков, – только зачем повторять одно и то же, когда ясно, что их совершил кто-то другой? То есть другие люди совершили – сомнений в этом быть не должно.
– Теперь у меня нет сомнений, – кивнула Вера. – Они у меня появились, когда я увидела санитарку – скромную, несчастную, без средств к существованию, с крашеными волосами. Вот только краска для волос была использована дорогая, профессиональная. Недавно сделанная прическа – результат посещения хорошего мастера. Да и мобильный телефон у санитарки оказался не из дешевых. Неброский аппаратик, противоударный корпус, с небольшим экранчиком – такие уже года три как не выпускают, но батарея держит заряд семь-восемь дней. Его обладательница мало чем напоминала ту самую Ирину Хриплову, зато оказалась похожа на Инну Глущенко, которая слыла в спортивном колледже первой красавицей, была некоторое время любовницей неоднократно упоминавшегося сегодня Рогожкина, и которую он оставил ради ее светловолосой сокурсницы… Специалисты наверняка найдут следы пластических операций…
– Если вы на меня намекаете, то это полная чушь, – улыбнулась девушка, сидящая рядом с Петром. – Не знаю, у кого вы наводили справки, но вас ввели в заблуждение. Я действительно Инна Глущенко. Единственная неправда, которую я сообщила о себе, – это то, будто я работала в «Днепрянке» врачом команды, а на самом деле массажисткой. Но у меня диплом врача, просто им врач был не нужен, а у меня до этого уже была практика…
– А я и не спорю, – ответила Бережная приветливо. – Сейчас сюда подойдет следователь Евдокимов, пусть он занимается установлением истины. Расстояние в два километра майор Фролов пробежал бы за шесть минут, но ему приходится тащить за собой подполковника – так что прибавьте к шести еще пяток. Но все равно очень скоро они будут здесь. Уйти вам не удастся. За столом пятеро мужчин и две женщины. Обоймы пистолета, который у вас за поясом, должно хватить. Но я тоже вооружена, да и Вениамин Витальевич наверняка.
Рубцов удивился. Похоже было, что он не предполагал, что события будут разворачиваться именно так. Инна стремительно выпрямилась, но вместе с ней поднялся и Петр. Девушка выхватила из-за пояса джинсов пистолет, но молодой человек успел перехватить ее запястье, и через несколько мгновений пистолет лежал на столе перед Верой.
– Не надо спешить, – произнесла Бережная. – Мы еще не договорили. Насколько я понимаю, с Плахотниковым вас когда-то познакомил именно Рогожкин. А теперь вы каким-то образом снова вышли на Плаху. Вряд ли он вас узнал с новым лицом, но клюнул однозначно… И с Мешковым, или как его на самом деле, скорее всего, договаривались тоже вы. Красивая женщина, которая вдобавок обещает кучу денег. Наверняка вы сказали ему, что у вас дом в Испании, на берегу моря…
– Можете врать все, что угодно, – усмехнулась Инна, уже усаженная Петром на прежнее место, – только все равно ничего не докажете. Ну хорошо, вы докажете, что я воспользовалась документами Глущенко, – ну и что? Что мне за это – пару лет исправительных работ? Штраф? На меня у вас все равно ничего нет и быть не может.
– Ваш волос в «Бентли» Ракитина и ваши потожировые следы обнаружены там же на правом сиденье. Сравнили их со следами на вашем халатике из больницы, ведь вы его как специально на голое тело надевали – спасибо, помогли экспертам. Опять же ваш волос на палатке Плахотникова. Все это уже среди вещдоков. Наверняка кто-то из задержанных соратников вашего близкого друга Рогожкина даст показания, что вас с Рогожей видели вместе, и вы должны были впустить их в дом, предварительно усыпив или каким-то другим способом нейтрализовав охрану.
– Это все косвенные улики. Я скажу, что была в «Бентайге» прежде, и в какой-то палатке тоже за неделю до этого.
– Но ведь вы Ракитина впервые увидели только сегодня в этом доме?
– Ну да, – кивнула Инна.
– Откуда тогда Николай Николаевич знает, какая у вас татуировка на левом предплечье? И потом: здесь никто не говорил слово «Бентайга». Я один раз произнесла «Бентли». Но, впрочем, это уже не мое дело. Евдокимов разберется, – подытожила Бережная и прислушалась: – Кажется, слышу шаги – Евдокимов с майором Фроловым прибыли вовремя.
И почти сразу после ее слов в комнату заглянули Иван Васильевич и Фролов.
– Добрый вечер, – поздоровался Иван Васильевич, заходя внутрь и обводя взглядом сидящих за столом. – Знакомые все лица! Как будто и не выбирался из больницы.
Он произнес эту фразу и удивился тому, что неожиданно получилось в рифму.
– Ты прямо Грибоедов какой-то! – восхитилась Бережная. – Присаживайся, только сначала на девушку браслетики нацепи.
– О! – удивился Евдокимов, догадавшись, кто перед ним. – А мы-то с ног сбились, – он достал наручники. – Ирина Хриплова, вы задержаны по подозрению…
– Да ради бога! – не дала ему договорить девушка, подставляя запястья. – Надо было тебя еще в больнице… Вот только дурочка-медсестра вмешалась, а так бы бегал за мной, как щенок…
– Да я уж и так побегал, – признался Евдокимов. – Все не мог поверить, что такая тихая и скромная, а пару десятков человек завалила. И это только те убийства, по которым можно что-то доказать.
Иван Васильевич посмотрел на стол.
– Как у вас все тут замечательно! Но у меня, к сожалению, времени в обрез.
– По рюмочке успеете? – предложил Рубцов. – Давай под грибочки, Грибоедов! И майор пусть подсаживается.
– Я не против, – согласился Фролов. – Только потом площадку перед домом подсветите, чтобы вертолет смог сесть, а то опять тащиться по лесу, да еще с этой…
Майор указал на Хриплову. Та скривилась:
– «Эти» у тебя дома чулки штопают. А меня как взяли, так и отпустите, да еще с извинениями. Никакого Рогожкина я не знаю и не знала никогда.
Но ее уже не слушали. Евдокимов с Фроловым сели за стол. Выпили по паре рюмок водки, закусили, а потом ушли, уведя с собой задержанную. Петр пошел их провожать, и Вера попросила его готовить катер, пообещав освободиться через полчаса.
Некоторое время в комнате стояла тишина. А потом первой нарушила ее Вероника.
– Так теперь уже все закончилась? – спросила она.
– Вроде того, – ответила Бережная.
– То есть теперь можно не волноваться, можно пойти отдохнуть, уснуть, проснуться и все забыть?
– Теперь можно все, – согласилась Вера.
Вероника посмотрела на мужа.
– Тогда я и в самом деле поднимусь и постараюсь заснуть, – сказала она.
Ракитин кивнул.
– Я думаю, тоже ненадолго задержусь здесь, – шепнул он, целуя подставленную женой щеку.
