– Как и у Рубцова, который срочную проходил в саперном батальоне, – заметила Вера. – А потом уже, работая в милиции, пару раз был отмечен в приказе за оперативное разминирование взрывоопасных предметов… Клейменов и Ширяев были ему знакомы – он их однажды задержал, когда они шестерками бегали. Сколько они ему предложили за то, чтобы он их отпустил, не знаю, но думаю, что немного. Это как раз тогда, когда все друзья собирали Алексею Ивановичу на новую квартиру. Думаю, что он еще потом какое-то время крышевал их, а теперь корит себя за это… Вернее, корил себя за то, что, оставаясь безнаказанными, они стали теми, кем стали, а не сгнили на зоне. А теперь, когда другу потребовалась и помощь, и защита, сделал то, что считал нужным сделать ради дружбы.
Вера посмотрела на экран мобильного, где крупно светились цифры, показывая время.
– Мне пора, – произнесла она, поднимаясь, – с вами было интересно общаться. Интересно и поучительно. Опять с вашей помощью Евдокимов раскрыл дело…
– Погодите! – попытался остановить ее Ракитин. – С убийством Гасилова и Плахотникова все выяснилось. А что вы планируете делать с имеющейся у вас информацией по убийству Суркиса и остальных?
– Какой информацией? – не поняла Бережная. – Евдокимов не сомневается, что ваших партнеров убирал одного за другим именно Рогожкин, пожелавший прибрать к рукам огромный холдинг. Рогожкин благодаря выстрелу, который направил не Ваня Евдокимов, а случай, теперь не сможет подтвердить или опровергнуть это утверждение. Я выполнила все условия нашего договора с Вероникой Сергеевной, а все остальное – уже не мое дело. Я не господь бог, чтобы карать или миловать. И забивать себе голову лишней информацией тоже не собираюсь. Сейчас я сяду на катер, вернусь домой, отдохну, а завтра вернусь в офис, где меня уже ждут новые дела…
– Я вас провожу, – сказал Ракитин.
Когда вышли из дома, Николай Николаевич взял Веру под руку. Потому что предстоял крутой спуск к пирсу.
– Веронике повезло, – произнес он, – повезло, что обратилась именно в ваше агентство.
– Может быть, – согласилась Бережная. – Но и мне было очень интересно работать. Я, например, не понимаю, как это все получается у Светлякова.
– Никто не знает, – пожал плечами Ракитин. – Я, например, и не помню, что пел ту самую песню, слов которой до конца не знаю. Но так уж совпало…
– Ладно, – остановила его Вера, – не надо ничего говорить, а то мне станет казаться, что все в этом мире можно объяснить с точки зрения науки и здравого смысла. У меня до сих пор ощущение, что меня провели. Мне очень трудно поверить в ваше столь быстрое выздоровление, если, конечно, с вами действительно случилось что-то серьезное.
– Напрасно вы так думаете! – произнес Ракитин. И повторил: – Напрасно.
Навстречу поднимался Петр, поравнявшись с ними, он предложил Вере свою руку.
– Поцеловал бы вас на прощание, – улыбнулся Николай Николаевич, – но Вероника наверняка в окно наблюдает. Поспешу к ней.
– Последний вопрос, – остановила его Бережная. – Про подполковника Лукомского вы знали что-нибудь прежде?
– Разумеется, – ответил Николай Николаевич, – это мой прапрадед. Только в семнадцатом он стал полковником и, в отличие от других своих родственников, в белом движении не участвовал. Женился на девушке из соседнего поместья и взял ее фамилию, чтобы избежать репрессий. В тридцать седьмом под фамилией Ракитин был арестован, получил десять лет. В сорок первом написал письмо маршалу Буденному, которого хорошо знал лично по Первой мировой. Письмо неведомым образом дошло. Предок был амнистирован и отправлен на фронт рядовым. Генерал Панфилов под Москвой дал ему роту. Войну дед закончил командиром полка…
– То есть вы неслучайно им представлялись, – хмыкнула Бережная. – Я так и думала.
– Не знаю, – улыбнулся ей Ракитин, – я ничего не помню.
Он обернулся в сторону дома и попрощался:
– До свидания, меня ждут.
Николай Николаевич начал путь наверх, потом поднял голову, посмотрел на дом и помахал рукой светящемуся окошку.
Вечерняя темнота накрыла ровную гладь засыпающего озера. На пирсе горел одинокий фонарь, светились бортовые огни катера.
– Что-то хочешь спросить? – обратилась к Петру Вера.
Молодой человек задумался и кивнул. После чего взял свою начальницу под локоть.
– Как вы поняли, что Инна – не та, за кого себя выдает? – спросил он. – Когда вы попросили приглядеться к ней, я подумал, что вы слишком мнительная.
– Неважно. Меня другое волнует: я видела, какими глазами ты на нее смотришь, – ответила Бережная. – Может, хватит тебе одному жить? Найди себе действительно тихую и скромную – разве мало таких на свете?
Петр пожал плечами. Они вступили на деревянную палубу плавучего пирса. Молодой человек продолжал поддерживать Бережную. Вера осторожно освободила свою руку.
– Неужели мало на свете девушек, достойных любви? – спросила она.
– Не знаю, – ответил молодой человек. – Вообще-то, Вера Николаевна, я вас люблю.
