— Мне сегодня нужно.
— А вы на машине? — подала голос Лючия.
Меркурьев оглянулся на неё.
— Нет, я не на машине.
— До Калининграда далеко, — словно предупредила она. — Если хотите, я завтра могу прихватить вас с собой. Я собираюсь завтра в город.
Ах, какой голос! Ну что за голос! Так бы закрыть глаза и слушать. И ждать, когда нежная рука погладит его по щеке, пройдётся по шее…
Василию Васильевичу стало жарко.
— А вы… на машине? — выдавил он из себя.
Лючия улыбнулась:
— Ну, конечно. Белый автомобиль перед входом. Не обратили внимания?…
Меркурьев вдруг отвлёкся от её чар.
Если на «Кадиллаке» приехала Лючия, на чём тогда приехал Емельян Иванович? Меркурьев открывал ему дверь, и на площадке была одна-единственная машина, этот самый «Кадиллак»! Меркурьев подумал ещё, что маленький человечек сам привёл такую огромную машину, и удивился этому. Или Емельян Иванович со своим ковровым саквояжем приехал на автобусе и шёл по липовой аллее пешком? Мимо букового леса, через ручей — не очень-то и близко!..
— Васенька, овсянки? — Озабоченная Нинель Фёдоровна положила ему на тарелку рогалик. — Наша овсянка — целебная. Съешь, и сил прибавится!
— Спасибо, Нинель Фёдоровна.
— Вась, — подошёл Виктор Захарович, — ты доедай давай и пойдём к тебе в комнату. Я этого Александра Фёдоровича вызову якобы по делу, а ты дверь быстренько запрёшь, чтоб он обратно не ворвался.
— Прекрасный план, — оценил Василий Васильевич.
— А как по-другому, Вась?
— Кто такой Александр Фёдорович? — заинтересовалась Софья.
Объяснения хозяина Меркурьев пропустил мимо ушей.
В голове у него был сумбур — дверь, которая утром оказалась заперта, но её никто не запирал, машина, на которой приехала Лючия и, следовательно, не мог приехать Емельян Иванович, вылазка покойного Ванюшки — в самую темень, на заброшенный маяк! — непонятные разговоры в коридоре, где уж точно никто не мог разговаривать, Антипия, оказавшаяся мошенницей.
Впрочем, он с самого начала подозревал её в мошенничестве!..
После завтрака он пойдёт и проверит стол в гостиной, вот что. Наверняка к нему подведены какие-нибудь хитроумные механизмы, которые стучат и крутятся, и вздрагивают. В общем, производят магическое впечатление на обычных, не слишком отягощенных интеллектом граждан!..
Себя Василий Васильевич считал образованным интеллектуалом.
Меркурьев доел овсянку и пожалел, что порция маловата. Он не любил каши и никогда их не ел, но эта на самом деле оказалась вкусной.
— А я, кстати сказать, жаловаться хотела, — говорила между тем Софья. — Этот ваш громила, Александр Фёдорович, да? Так вот, он утром ко мне в номер вломился! Натурально! И ещё с бутылкой! Я так испугалась, ужас. Закричала даже!
— Это он меня искал, — вставил Меркурьев. — Хотел чокнуться за упокой души.
Софья посмотрела на него как на полоумного.
— Ты что? — сказала она с величайшим презрением. — За упокой не чокаются!..
— Ну, за здравие остальных. Кто пока ещё не помер.
— Вот тебе весело, а мне что-то совсем не весело!.. Он припёрся, прямо в комнату полез, где, говорит, дядя? А я ему: какой ещё дядя, тоже мне, племянник нашёлся! Пошёл вон, а то полицию вызову!..
— Уж вы нас извините, — пробормотал Виктор Захарович. — Это наш недосмотр, гости отдыхать должны, а мы не обеспечиваем…
— Так вот будьте добры, обеспечьте! — приказала Софья. — Мало ли кто ко мне в дверь станет лезть, а я что? И так обстановка миленькая — вчера своими глазами труп нашла, сегодня какой-то племянник в дверь лезет, дядю ищет! А я деньги платила за что? За то, чтоб у меня все условия были!
— Будут, будут условия, — заверил Виктор Захарович. — С трупом, конечно, неладно вышло, но у нас в гостинице всегда полный порядок…
— Да! Вижу я ваш порядок!..
Тут двустворчатые двери распахнулись и в гостиную влетела Кристина по прозвищу Мышь.
С разгону она промчалась прямо на середину комнаты и замерла возле стола вещуньи.
Все повернулись в её сторону.
— Что такое? — пробормотал Виктор Захарович и переглянулся с Меркурьевым.
— Кольцо, — выговорила Кристина, и лицо у неё задрожало. — Моё кольцо. Изумруд. Он пропал. Я всё обыскала, его нет.
Кто-то вскрикнул, а Меркурьев вскочил с места.
Вскрикнула Антипия. Теперь она закрывала рот обеими руками, в глазах у неё был ужас.
— Это плохо, — проговорила она словно через силу, отняв от губ руки. — Это очень плохо!.. Вы даже не можете себе представить!..
Глаза у неё загорелись, под стать нарисованной на лбу точке, и трёхглазое помертвевшее лицо показалось Меркурьеву жуткой маской.
— Его никто не мог взять, — продолжала вещунья. — Его охраняют.
— Кто? — спросил Стас насмешливо. — Дух Канта?
Антипия оглянулась на него и всеми тремя глазами уставилась на Кристину.
— Ты… хорошо искала? Может, оно не пропало?
Кристина боком села за её стол и махнула рукой.
— Да я всё осмотрела, даже ванную! Оно у меня всегда на одном месте лежит, на тумбочке, рядом с кроватью. И дома так же лежит, всегда с правой стороны!
— Может, с руки обронила? — осторожно предположил Виктор Захарович, на которого свалилась новая неприятность, средь бела дня драгоценное кольцо пропало! — И не заметила?
— Я его сняла, — сказала Кристина. — Я на ночь его снимаю, оно слишком большое. И положила на столик. Утром умываюсь, собираюсь и надеваю кольцо. Всегда. Каждый день с тех пор, как мне исполнилось восемнадцать лет.
— Почему восемнадцать лет? — спросил Василий Васильевич.
— Потому что так положено, — сказала Кристина горестно и обвела всех умоляющим взглядом. — Оно не может пропасть, правда. Если кто взял, отдайте. С ним лучше не связываться, правда.
— Что ты заладила — правда, правда, — в сердцах сказала Софья. — Мало ли, сунула куда-нибудь. Ну, а если украли, выходит, здесь притон какой-то, а не гостиница!
— Час от часу не легче, — пробормотала Нинель Фёдоровна и аккуратно поставила на сервировочный столик медный кофейник, из которого разливала какао. — Виктор Захарович, вызывай полицейских.
— Нет! — на этот раз вскрикнула Кристина.
— Что такое?!
Она тяжело задышала, глаза налились слезами.
— Никаких полицейских, — выговорила она. — Ни за что на свете!
— Так если украли!..
— Всё равно нет.
