Нинель Фёдоровна, стаскивая шёлковые перчатки, на этот раз жёлтые, подошла и осторожно погладила её по голове. Кристина вывернулась.
— Если украли, нужно искать, — сказала Нинель осторожно. — Ты подожди, подожди переживать, может, найдётся ещё. У нас тут сроду никто ничего не крал, вот Виктор Захарович не даст соврать.
— Не утешайте меня, — отрезала Кристина. — Как вы не понимаете?!
— Я понимаю, — заверила Антипия. — Всё понимаю.
— Ну и флаг тебе в руки, — встряла Софья. — А я вот ничего не понимаю! Может, пойти и деньги попрятать? Мало ли что раньше не крали! А теперь вдруг украли!..
— Это особенное кольцо, — продолжала Кристина. — Его нельзя потерять. Если оно пропало, жди беды.
— Конечно, жди, — поддержала ее Нинель Фёдоровна. — Такие деньжищи! Звони, Виктор Захарович, в полицию.
— Я не стану никуда обращаться, — отрезала Кристина. — Если вам нужно, объясняйтесь с полицией сами. А я никаких заявлений подписывать не буду.
Василий Васильевич понял, что они зашли в тупик.
Одним глотком он допил кофе, выбрался из-за стола, подошёл и присел перед Кристиной на корточки.
— Пошли поищем, — предложил он. — Может, оно просто куда-нибудь завалилось?…
— О каком кольце идёт речь? — вдруг спросила до этого молчавшая Лючия. — Которое было у вас на пальце, дорогая? Такой дешёвый безвкусный сувенир?
Кристина подняла на неё глаза.
— Это не сувенир. Это мой изумруд.
Лючия засмеялась и обвела глазами собравшихся:
— Ничего не случилось, — сказала она весело. — Успокойтесь все! У девочки просто разыгралась фантазия. Я немного понимаю в камнях и уверяю вас, это такой же изумруд, как я… эскимос!.. Искать его не имеет смысла, он ничего не стоит.
— Он не должен был пропасть, — повторила Кристина. — Какой ужас!
— Найдётся! — Лючия поднялась и отошла к кофемашине. — Или ваш поклонник подарит вам новый, точно такой же. Их полно в китайских сувенирных лавках.
— Пойдём? — Василий Васильевич потянул Кристину за руку.
— Я с вами, — быстро сказала Антипия. — Вдруг он и вправду… найдётся?
Втроём они обыскали всю комнату студентки, сантиметр за сантиметром. Василий Васильевич на всякий случай излазил на карачках весь паркет в поисках возможных трещин и тайников.
Кольца нигде не было.
Меркурьев ползал по полу, заглядывал за шкафы, шарил рукой под ванной, стоявшей на выгнутых львиных лапах, и думал о том, что в разговоре неизвестных, который он слышал прошлым вечером, тоже упоминался какой-то камень. Камень на месте, сказал один невидимый собеседник другому. О каком камне шла речь? Именно об этом? Или, может, о валуне, который лежал на спуске к морю, со всех сторон заросший травой? Валун, должно быть, когда-то принёс с собой ледник, шедший с севера на юг, и с тех пор, пару миллионов лет, камень не трогался с места.
Почему Лючия так уверенно заявила, что изумруд — всего лишь стекляшка, дешёвка? Или на самом деле она разбирается в камнях?… И конкретно в изумрудах?
— Ничего, — известил Василий Васильевич, поднялся с пола и машинально отряхнул колени.
— Да я говорила, — горестно подтвердила Кристина, — что мы его не найдём.
Она тоже ползала по полу, отодвигала шторы, даже плинтус зачем-то поковыряла, теперь села на пятки и обеими руками с силой потёрла лицо.
— Что я маме скажу, — проговорила она из-за сложенных ковшиком ладоней. — Она мне тысячу раз твердила: только не потеряй, только не потеряй!.. И я… потеряла.
— Зачем ты его вообще носила, если оно такое драгоценное? — спросил Василий Васильевич с раздражением. — Если это настоящий изумруд…
— Настоящий, — вставила Антипия.
— …значит, он стоит бешеных денег, — продолжал Меркурьев. — Разве можно его просто так на пальце таскать?!
— С ним нельзя по-другому, — непонятно объяснила Кристина. — Такой уговор. Оно обязательно должно быть у той, которой принадлежит. Не в сумке и не в кармане, а на руке.
Василий Васильевич пожал плечами.
Начались какие-то загадки, вроде вызова духа Канта и королевы Брунгильды, а он в таких вещах ничего не понимал и не желал разбираться.
В дверь постучали. Антипия открыла, на пороге возникли Виктор Захарович и Нинель Фёдоровна, очень встревоженные.
— Ну что?…
Антипия горестно покачала головой.
— В полицию звонить? Так оставлять это нельзя!.. Если перстень пропал и найти его мы не можем…
— Не нужно никуда звонить, — крикнула Кристина. — Я не разрешаю!.. Это никого не касается, тем более полиции!
— Ну, это какие-то высокие материи, — пробормотал Меркурьев, — нормальным людям неведомые. По мне — вызывайте.
— Тебя никто не спрашивает.
Василий Васильевич развёл руками.
— Вот, — сказал он хозяину и домоправительнице. — Тем более меня никто не спрашивает!
Потоптавшись на пороге и посокрушавшись немного, они ушли, Антипия закрыла за ними дверь.
— Я, пожалуй, тоже пойду, — объявил Меркурьев. — У меня в комнате гости глодают кости, а я оставил их без присмотра. Может, уже всё сглодали!..
— Что мне теперь делать? — прошептала Кристина и обратилась к вещунье. — Вы… не можете ни у кого спросить? Вдруг кто-то из них… из тех… знает?
— Я спрошу, — пообещала Антипия с сочувствием. — Но только не сейчас. Сейчас никак нельзя.
— Пойду я, — повторил Василий Васильевич. — Если никто ничего не собирается мне объяснять.
Девицы — студентка и вещунья — переглянулись. Переглядывались так многозначительно, что Меркурьев моментально разозлился.
— Не хотите, как хотите, — заключил он. — Крис, если найдёшь кольцо, позвони мне. Или зайди.
Он спустился по чугунной лестнице — она встревоженно гудела у него под ногами, — очутился в вестибюле со стрельчатыми окнами и покосился на круглый столик.
Прошлой ночью он уронил книгу на пол и не стал поднимать. Сейчас она лежала на столе раскрытая, страницами вверх.
Ни за что не стану подходить, решил Меркурьев, и подошёл.
Страница пятьдесят семь.
«Итак, философ не испытал в жизни ни сильных радостей, ни сильных страданий, которые приносят с собой страсти».
— И что? — спросил Меркурьев громко на весь вестибюль. — Дальше пятьдесят седьмой страницы дело не продвигается?
— Вы со мной изволите разговаривать?
Василий Васильевич обернулся.
Со стороны коридора мелкими шажками подходил маленький человечек по имени Емельян Иванович.
К нему дурацкая книга уж точно не могла иметь никакого отношения!.. Она принялась дразнить Меркурьева ещё до того, как явился крохотных гость, но тем не менее Василий Васильевич спросил:
