Нам нельзя было упустить ни одного из противников. Конечно, черт знает, что и кому успел рассказать Бандерас, но чем надежней мы уложим их здесь, тем выше вероятность сохранить в секрете наше открытие в «Космосе». Хотя бы на время! Но нам надо выиграть это время. Вполне вероятно, что Бандерас успел добежать только до первой попавшейся разведгруппы «витаминов», и они ринулись сюда на проверку… А где, кстати, он там, сукин сын? В первом джипе? Нет?..
Я ругнул себя, отшвырнул пустые вопросы. Воюй, бригадир! Бейся!
Задача перед нами встала трудная. Противник укрылся за машиной как в мини-крепости. Попробовать окружить их? Нереально. Слишком мало нас. Перебьют. Продолжать вести огонь из зарослей? – кто знает, у кого раньше кончатся патроны. Отступить? – нельзя! Тянуть время? Совсем бессмысленно. Тогда что?!
Мы перед ними сейчас выглядим незащищенными. Это наш минус. Но и у них минус большой: они, их трое или четверо, сосредоточены сейчас на малом пятачке. Значит, если нам броситься в стремительный яростный штурм…
Да, без потерь не обойдется. Но все прочее только хуже. Ну…
Пуля свистнула совсем рядом, сшибла ветку и листья.
– Слушай мою команду! – срывая голос, заорал я. – В атаку! Шквальный огонь! Ура!..
И ринулся вперед, надеясь на незримую защиту.
– Ур-ра!.. – рявкнули полдюжины глоток.
Свирепый штурм принес успех. Один из атакуемых не выдержал, побежал… и я в рослой фигуре узнал Бандераса!
– А-а, сука!..
Ледяная злость вмиг стала огнедышащей. Ну а предохранитель АКСУ уже стоял в позиции «авт.». Краткая очередь – бегущий с разбегу полетел в пыль.
Трое оставшихся встретили нас злым огнем, но и сами попали под свинцовый шквал. На бегу запнулся, упал Шадым, один из «витаминов» сцепился с Ирокезом, другого Франт поймал на обманное движение корпусом и уложил жесточайшим ударом приклада, а третий…
Третий успел извернуться – и расстрелял Ирокеза в упор.
Но, падая, наш боец на какую-то долю секунды успел сковать того, с кем бился в рукопашной, и его мгновенно срезал Франт. Ну, и тут подоспели Крот со Жмыхом. Они не супервоины, но их двоих на одного хватило. Того, кто убил Ирокеза. Вспышка суматошной стрельбы, взмахов руками, ругани – и противник мешком осел у левого заднего колеса.
Еще дергался, пытаясь встать, нокаутированный. Франт одним выстрелом навек пригвоздил его к земле.
Все!
* * *
Пламя еще пылало во мне, но уже угасало. Я огляделся. Победа?..
Я не понял, сказал я это вслух или про себя. Наверное, вслух, потому что Крот радостно откликнулся:
– Победа, командир!
– Победа, – механически повторил я. – Шадым, что с тобой? – окликнул я подходящего бойца.
– Зацепило… руку… Нормально, ничего страшного…
Ярость ушла, а радость не пришла. Да и у Крота это была только вспышка – от осознания того, что жив. Он вдруг стал озабоченным:
– Командир, я взгляну, что с Зенитом… Хм! А фельдшер-то наша где?
Я вздрогнул. Кати не было.
– Катя! – крикнул я, и голос сорвался.
– Так это… – неуверенно произнес Жмых и осекся.
– Что?!
– Так ее, кажись, задело. Вон там. Мы рядом были…
Он не договорил. Вернее, я не дослушал. Я уже мчался к рябиновым зарослям, на которые было указано.
Катя лежала не плашмя и не боком, а как-то наполовину, прижавшись левой щекой к траве. Сиреневый цветочек клевера почти касался ее приоткрытых губ.
Я не понял, бросило меня в жар или в холод.
– Катя! – схватил ее за плечо. – Катя!..
Живая! Теплая. Я осторожно повернул ее на спину – и обмер.
– М-да… – протянул подошедший Крот.
Две пули в верхнюю часть груди. Похоже, раздроблена ключица. И похоже, обе пули остались в теле.
Мой незримый щит почему-то не защитил ее.
Веки девушки едва затрепетали, и чуть шевельнулись губы.
– Жива, – сказал Крот так, точно читал некролог.
Этот тон меня как ножом по сердцу полоснул, но я стиснул зубы, стал рыться в Катиной санитарной сумке.
– Что Зенит? – я не забывал, что я командир.
– Готов, – кратко ответил Крот.
Найдя бинт, йод, пластырь, я расстегнул верхние пуговицы Катиной куртки, занялся оказанием первой помощи. Не такой уж я спец в этом деле, но азами владею.
– Катя! – окликнул я, обрабатывая рану. – Катя!..
Уже ничего не дрогнуло в ее лице. И меня остро, как клинок, пронзила мысль о том, что эта первая помощь станет последней.
Я вскинул голову. Лица товарищей казались окаменевшими.
– Шадым, – сказал я, – давай помогу…
– Закончи с ней, – сказал Франт, – ему я сам все сделаю. Рана не страшная, разве что крови многовато потерял. Но это ничего.
И взял у меня часть перевязочного материала.
А меня вдруг осенило:
– Парни, а как этот джип?! «Ниссан».
Крот медленно, как пудовой тяжестью, покачал головой:
– Никак. Осколками посекло в хлам. Электрика из строя вышла. И бензин где-то капает.
Я вновь занялся Катей. Затем сказал:
– Значит, потащим так.
– Потащим, – безрадостно согласился Крот.
– Помогите перевязать.
Видел ли я в том смысл?.. Ответить не могу. Потому что не хочу.
Через пять минут перевязка была закончена. Франт за это время управился с Шадымом.
Крот еще раз перепроверил убитых. Одному из «витаминов» во взорванном «Лендкрузере» контрольным из ПМ бахнул в башку.
– Для гарантии, – пояснил он. – Вроде жив еще был. Жить ему теперь ни к чему.
Дошел и до Бандераса. Ткнул пару раз башмаком, харкнул на труп и вернулся.
– Сдох Клим – и хрен с ним… Ну, пошли! Ни секунды терять нельзя. Как… – здесь он запнулся, – как раненую понесем?
– Я понесу, – сказал я. – Помогите.
Катю со всеми возможными предосторожностями погрузили мне на спину, и мы пошли.
В эти минуты во мне родилась надежда. Катино сердце билось тихо, но ровно, я ощущал ее дыхание. Главное – дотащить до базы, а уж там Плейшнер постарается! Отлежится, встанет на ноги…
Мысли эти были бестолковые, но сильные, каждая из них словно бы вливала в меня порцию силы, мне казалось, что я не устаю, что ноша моя мне лишь в радость… и я не сразу понял, зачем – когда мы уже спустились в подвал девятиэтажки – Крот негромко, но тревожно окликнул меня:
