Из оружейной вышел Кенговейн, тут же низко поклонился, адресуясь, как я сразу понял, не мне, а топающей сзади принцессе.
– Ваше высочество! – вскрикнул он. – Наконец-то наш сэр Ричард повеселеет!..
– С чего веселиться? – буркнул я. – Мечи украшаете, стыд какой, а скоро и туфли наденете!
Он вскрикнул в патетическом негодовании:
– Туфли?.. Ни за что!
Принцесса посмотрела на него с негодованием. Кенговейн развел руками, а я добавил ядовито:
– А еще и парик, чует мое многострадальное сердце, напялите.
Он даже дернулся, словно его ударили снизу в подбородок.
– Это уже совсем мерзко! Зачем?
– Без парика неприлично, – пояснил я. – Посмотрите на герцога Гуммельсберга!.. Да, парик пока не носит, но и не осуждает. Здесь это официальный головной убор аристократии. Когда женских волос не хватает на изготовление, часть заключенных казнят, выбирая тех, у кого волосы длинные и красивые.
Он высоко вскинул брови.
– Шутите?
– Какие шутки? – спросил я. – Спросите у принцессы, она знает. Парики в основном делают из волос казненных. Это удешевляет их стоимость. Хотя, конечно, для слуг и народа попроще парики из овечьей шерсти, собачьих хвостов… Но для аристократии только из мягких женских волос!.. Здесь женщин перед казнью всегда обривают наголо. Не заметили?
Он буркнул:
– Не присматривался.
Я сказал с мягким укором:
– Загоните вы себя работой, сэр Кенговейн. Нужно и развлекаться хоть немного, ходить на публичные казни. Там в толпе можно встретить очень милых девушек. Посмотрите на работу палача, бывают просто виртуозы!.. Редко видишь наглядно, что человек любит свою работу и делает ее душевно, тщательно, профессионально под бурные и продолжительные аплодисменты!
Он покосился на молча слушающую принцессу, отвесил ей короткий поклон.
– Ваше высочество…
Мы прошли дальше, принцесса порывалась что-то сказать, в это время один из воинов, что шел навстречу, заулыбался во весь рот, сказал фамильярно:
– Сэр Ричард, наконец-то видим вас с красивой девушкой!
Я отмахнулся.
– Да не моя это, не моя…
Он сказал уже вдогонку:
– А жаль, дивно красивая.
Принцесса смолчала, но на личике тут же высветилось крупными буквами высокомерное негодование, но я никак не реагировал, наконец она выпалила:
– Вы никакой не император! Даже простой барон не позволит, чтобы рядовые воины обращались к нему по имени!
– Не император, – сказал я легко, – так не император.
Ее негодование понятно, каждый шаг королей, тем более императоров, известен заранее, все двигаются и говорят в рамках протокола, потому на пути императора придворные выстраиваются заранее по рангу, титулам и земельным угодьям, только я вот не знаю и не желаю знать ни о каких протоколах, даже принцесса не удержалась от смешка, видя, как спешат угадать мой маршрут и попасть с поклонами на пути.
Мужчины красиво кланяются, ну прям балеруны, женщины изящно приседают, на принцессу посматривают с интересом, сегодня же начнут строить версии, что у меня с нею, со всех сторон пошло почтительное:
– Ваше Величество, Утро Нашего Мира…
– Ваше Звездное Величество, Рассвет Нашей Империи…
– Ваша Солнечность…
– Солнцеликость…
– Солнцесветлость…
Один назвал меня Вашей Непобедимостью, однако его сосед тут же перещеголял, назвав меня Победоносностью, что бесспорно выше, круче, и моему дурному самолюбию завоевателя должно льстить.
Принцесса заученно улыбается, в глазах и на личике победное выражение, у императоров есть четко обозначенное прозвище, ну какой я император?
Навстречу граф Мальгерт с двумя помощниками, остановился и отвесил короткий поклон.
– Сэр Ричард…
– Сэр Розамунд, – ответил я дружески.
Он кивнул на молча наблюдающую за нами принцессу.
– А что делает этот ребенок?
– Учится управлять, – пояснил я. – Ее скоро выдадут замуж, тоже за императора, здесь их как воробьев, она его в первую же брачную ночь серебряной табакеркой по голове, корону подхватит на лету и провозгласит себя единственной самодержицей…
– Чему ребенка учите, – сказал он с укором.
– А чему надо?
– Смирению и послушанию.
– Она не собирается становиться женой, – пояснил я. – Она желает быть царицей морскою!
– А-а-а, – протянул он, – тогда да, хорошо, там много всяких чудищ.
Из толпы придворных выбежал такой франт, что даже среди франтов франт, блестящий, весь в бантах, парик сверкает серебром, крупный ярко-пурпурный бант на косичке в виде бабочки с растопыренными крыльями, манжеты на руках в четыре ряда от локтей, а на ногах от колен, протанцевал сложнейший поклон, это вроде бы высшая степень почтения, но если так, то все должны танцевать, хочу посмотреть, как это повторит граф Джуллиан Варессер или лорд Грейгер Армстронг…
– Ваше величество, – воскликнул он патетически, – я Вуднайер, устроитель императорских торжеств и праздников! Позвольте в честь нашего избавления от неминуемой гибели устроить грандиозный бал-маскарад?.. Это будет прекрасное зрелище!..
Я на ходу пожал плечами.
– А чё?.. Устраивайте. Танцы – это тоже физкульт-подготовка к грядущим войнам за светлое и мирное будущее. Накачанные в танцах ноги помогают на коня вскакивать бодрее, а скорость ценится на войне как никогда, если приходится ретирадствовать.
Глава 15
Он начал танцевать изъявление высшей благодарности, но я прошел мимо с тупым выражением высшего существа, облаченного неограниченной властью, который сам не танцует, танцуют за него и для него.
Каблучки принцессы стучат за спиной часто, как козьи копытца, а я подумал, что все эти балы, любовные игры – все знакомо, я знал это все это давно, у нас это называлось тусней, кагалом и прочими быстро меняющимися названиями.
История учит, что со временем любой труд упрощается, механизируется, отдача возрастает, что хорошо видно при сравнении этих вот вечеров в императорском дворце и нашей тусни.
Здесь каждую даму добиваются месяцами, потом милостиво сдается неистовому напору распаленного любовным жаром кавалера, приглашающе раздвигает ноги, ради этого и воевал все это время… а что в том мире, который я оставил? Там на любой тусовке сумеешь вдуть хоть одной, хоть целой группе, на сколько хватит сил.
И не обязательно в постели, а тоже в типа альтанках и гротах, то есть в коридоре или в туалете между танцами, да и на крыльце или в подъезде, куда выйдешь покурить, заодно можно и посовокупляться, два в одном, мы же деловые.
