Я огрызнулся:
– На меня не смотрите!.. Императоры выше правил. И вообще… Я воюю с магией в том числе и трофейным оружием.
Он сказал с нажимом:
– А вашим соратникам?
– В Библии сказано, – отрубил я, – не введи малых в искушение!.. Соблазн магии слишком силен.
Он пробормотал:
– Амулеты, значит, отберете?
– Просто прекратим перезарядку, – сказал я. – А старое, что ж, донашивайте.
В дверь заглянул Хрурт, морда на дворцовых харчах стала еще шире, посмотрел на Альбрехта, на меня.
– Сэр Ричард, там герцогиня… Просит аудиенции.
Я сказал недовольно:
– Какая на хрен аудиенция?.. Как здесь любят церемонии! Она в числе тех, кто может без доклада.
– Я это сказал, – объяснил Хрурт, – но ее светлость не хочет наглеть, как ответила.
Альбрехт сказал с усмешкой:
– Я пойду, сэр Ричард. У вас тут начнутся серьезные государственные отношения.
– Не язвите, герцог, – ответил я. – А то напомню про графиню Эльриссу.
– Клевета, – сказал он и быстро вышел.
Сквозь открытую дверь я успел увидеть, как он в коридоре учтивейшим образом раскланивается с герцогиней, даже подпрыгнул пару раз, но увидел, что я наблюдаю, торопливо помахал перед нею шляпой и поспешно удалился.
Герцогиня вплыла на роскошной полусфере платьев, как на платформе из взбитой розовой пены, присела в поклоне.
– Ваше величество…
– Самантелла, – ответил я. – Вы сегодня еще прелестнее. Как может умная женщина выглядеть все лучше и лучше?.. Садитесь, ваша светлость.
– Умная обязана, – ответила она. – Спасибо, ваше величество. Вы очень любезны. Я знаю, как вы заняты, потому буквально на минутку по поводу вашего указа насчет… насчет сближения с нашими людьми.
Она опустилась в указанное кресло, величавая и с прямой спиной, вперила в меня требовательный взгляд.
Я ответил с доброжелательным интересом:
– Разве не сближаемся? Мне кажется, как я с вами, так и мои лорды с женщинами двора…
Она заулыбалась, но покачала головой.
– Я о сближении более заметном. Некоторые ваши лорды начали понемногу перенимать нашу моду. Пример подает доблестнейший герцог Гуммельсберг, ваш ближайший соратник. Как мы все понимаем, с вашего одобрения?.. Такой поступок сразу располагает, ваши люди перестают смотреться чужими и враждебными…
– Понимаю, – согласился я. – Хотите предложить что-то еще?
Она слегка наклонила голову, не сводя с меня взгляда красивых и умных глаз.
– Вы очень проницательны, ваше величество.
– Да, я такой. Так что?
– Если смею высказать свое мнение…
– Смеете-смеете, – сказал я нетерпеливо. – За это пока не бью. Потом посмотрим, по мере укрепления моего самодержавия и усиления моего дурного самолюбия.
Она смиренно улыбнулась, показывая, что поняла и оценила мою солдатскую шутку.
– У вас не будет дурного самолюбия.
– Да, – согласился я, – конечно, я само совершенство, сам постоянно собой восторгаюсь, но все равно приятно, что и другие замечают.
Она сказала с легкой улыбкой, дескать, поняла и оценила иронию в свой адрес.
– Ваши лорды вас любят, ваше величество. Обращаются как к старшему брату. Это они вас одергивают постоянно, даже незаметно для вас.
– Ага, – сказал я озадаченно, – даже вот так?.. Как и у вас, где даже императора заставляют ходить строго по правилам, выработанным много тысяч лет назад?
Она произнесла тихим голосом:
– Ваше величество, все смотрят на императора.
– Так есть же на что посмотреть, – ответил я. Она улыбнулась сдержаннее, понимает, что хочу оттянуть, а то и увильнуть от какой-то неприятной новости. – А что во мне, таком нарядном, не так?
– Ваш наряд слишком прост, – заметила она, – но я не о наряде. Как ведет себя император, так стараются держаться и все при дворе. А со двора мода, обычаи и вообще вся культура – все-все медленно расползается по империи…
– Ну-ну, – подбодрил я. – Герцогиня, что-то я не замечал за вами нерешительности.
Она улыбнулась, но я видел, что все еще колеблется.
– Ваше величество, мне тоже не нравится говорить неприятные или не слишком удобные вещи. С другой стороны, если мы, ваши соратники, будем только о приятном…
Я тяжко вздохнул.
– Герцогиня, вы же все понимаете. Говорите нужное, я пойму. И, может быть, даже не вдарю.
– Вы уже говорили, – продолжила она смиренным голосом, – что не придаете значение этикету. Дворцовому этикету. Так ведь?
– Но не борюсь, – напомнил я. – Нельзя отнимать у людей такую важную цель жизни, как пудрить головы и красить губы! Даже мужчинам.
Глава 4
Она постаралась подавить вздох облегчения, все еще не совсем верит, что я настолько толерантен, хотя император с высоты трона вообще-то и должен видеть поверх голов дальше других, а также прощать многие дурости, иначе останется без подданных.
– Ваше величество, как это… великодушно.
– Я такой, – буркнул я. – Сам удивляюсь своей красоте и скромности.
Она мягко улыбнулась.
– Значит, вам не составит труда в интересах дела придерживаться дворцового регламента?..
– Смотря какого, – ответил я с понятной настороженностью.
– Ваше величество, – воскликнула она, – разве посмею посягать на ваши планы? Я только о внешней стороне! Как сами уже заметили, в империи все выродилось в строгое соблюдение неких древних правил, часть которых давно потеряла смысл, но к ним остается великое почтение из-за их сакральной древности.
– Согласен, – ответил я настороженно. – Насчет потери смысла. Одна дурь.
– Более того, – продолжила она, – правила продолжают усложняться. Это как бы придает жизни упорядоченность. Чем правила замысловатее, тем мы сами вроде бы совершеннее и сложнее.
Я покачал головой.
– Герцогиня… вы меня уже не удивляете, а изумляете. Так точно все сформулировать, а ведь вы не вне, как мы, а внутри!
Она ответила смиренно:
– Ваше величество, я изо всех сил стараюсь понять ваши ценности и смотреть с вашей точки зрения. Вы мой повелитель, и от вашей успешности зависит как моя жизнь, так и тех, кому оказываю поддержку.
– Так в чем сделать уступку?
– В пустяках, – ответила она. – Здесь гораздо больше придают значение, какой бант повязать утром, а какой днем, чем реформе налогов или перевооружению армии. А вам всем, как я уже поняла, абсолютно безразлично, какого цвета ремнем подпоясаться, что для наших лордов чуть ли не равно потере всех земельных владений!
