– Тогда какого пса ты хотел меня оставить?! – Нож не пропал. Он давил все сильнее и сильнее.
– Если ты останешься вдовой, то ничего не узнаешь… – прошептал Степан.
Любопытство победило. Женщина распрямилась и спрятала клинок.
– Почему ты хотел меня бросить, безродный шаман? – злобно спросила она.
– Я люблю тебя, и хотел для тебя лучшего, – облегченно перевел дух Золотарев. – Хотел дать тебе выбор между спокойной и привычной жизнью здесь, без меня, либо каторжным скитаниям рядом со мной. Мне приятно, что ты выбрала меня. Но я бы предпочел скрепить сие решение поцелуем в губы, а не ножом у горла.
Ласка наклонилась, осторожно поцеловала его в шею и шепотом добавила:
– Если ты еще раз усомнишься в моей верности, любимый, я перегрызу тебе глотку. Когда нам надобно выступать?
– Сразу после половодья, – признался чародей.
– Нужно приготовить пластованное мясо, – поднялась на ноги девушка. – Оно сытное и занимает меньше всего места.
Оставшийся один в постели колдун потрогал свою шею, посмотрел на пальцы. Слизал капельки крови и выдохнул:
– Одно слово: неандертальцы!
* * *
Наученный горьким опытом, с остальным кочевьем Золотарев попрощался иначе. Когда на ветках распустилась первая листва, а по всему лесу стали набирать цвет ландыши, он как бы в задумчивости сказал вечером у кипящего на огне котла, что кочевью больше не нужно опасаться ни славян, ни варягов, ни скифов, что у его потомков ныне имеется все нужное – от соли до котла, а потому ему можно с чистой совестью возвращаться в небесные чертоги. Ночью же они с Лаской тихо и незаметно ушли, прихватив лишь два мешка вяленого мяса и несколько собольих шкурок, с каковыми дикарка не смогла расстаться.
Переход сквозь зеркало из усыпленной воды не произвел на Ласку ни малейшего впечатления. Может быть, потому, что все это случилось в темноте. Колдун заставил девушку раздеться, одной рукой взял мешки, другой потянул жену за собой – и они забарахтались в воде Яика. Вылезли на берег – где Ласка тут же повалила мужа на спину.
Похоже, она восприняла все случившееся как хитрую любовную игру. А то, что поутру они проснулись в другой части света, в чужом лесу, возле незнакомой реки – прошло совершенно мимо ее сознания.
За работой славянских лесорубов Золотарев наблюдал издалека, по въевшейся с детства привычке стараясь не привлекать к себе внимания. Медитировал, ловил рыбу, а вечера проводил в камышовом шалаше на мягкой постели из свежего ароматного лапника. Теперь он знал, что светлая богиня исполнила обещание, и мог спокойно продолжить воплощение своего плана в реальность.
Новой жертвой колдуна стал варяг, сыновья и племянники которого аккурат в эти дни грузили у себя на солеварне, на берегу Белого моря, пока что не получившего своего названия, тяжелые кожаные мешки на старый добрый шестивесельный струг, пятнадцати шагов в длину и пяти в ширину – за долгую северную зиму хорошо проконопаченый и заново просмоленный, и для пущей сохранности дважды покрытый густым березовым дегтем.
Когда вода забурлила прямо под трапом – молодые северяне, побросав груз, с криками кинулись врассыпную, а бывалые корабельщики схватились за копья. Однако, увидев выходящего из воды одинокого обнаженного мужчину, немного успокоились:
– Эй, кто ты такой и откуда взялся?! – закричали мужчины сразу с нескольких сторон.
– Я друг Кормщика, солевары, и прибыл по его приглашению, – колдун стряхнул со своих рук капельки воды. – А посему будьте вежливы. Пригласите в дом, угостите медом, истопите баньку. У вас что, гостей никогда не случалось?
– Чегой-то не помню я таких друзей, водяной скиталец, – старикан с курчавой рыжей бородкой, продетой в костяные колечки, сидел напротив причала, на аккуратной скамейке из двух расколотых вдоль бревнышек. В этот раз его облегал беличий плащ, застегнутый у ворота золотой фибулой с несколькими рубинами – но это все равно был он, увечный корабельщик с широченными плечами и крохотными ножками.
– В знак своей дружбы я подарил тебе сто двадцать шкурок, Кормщик! И ты их принял.
– А-а-а, вспомнил. Ты есмь тот самый лесовик, который пытался добиться ограбления! Посмотрите, дети мои, к чему приводит случайно оброненное слово, – развел руками старик. – Но слово не воробей, вылетит не поймаешь. Опустите оружие, принесите брагу и солонину. У нас в доме гость.
– Благодарю за гостеприимство, Кормщик, – приложил ладонь к груди чародей. – Но сегодня я не могу им воспользоваться.
– Зачем же тогда ты пришел, лесовик?
– С подарком, Кормщик, с новым подарком. Ведь мы же друзья! – приблизился к нему Золотарев. – Ты, наверное, знаешь, что в диких землях Скандии-Навии завелся новый народ?
– Они называют себя детьми Одина, ищут смерти и войны, а жизнь проводят в грабежах и веселье, – тут же ответил варяг. – Не самые спокойные соседи, но наши солеварни пока не трогали.
– Я подарю тебе возможность добиться их доброжелательности, Кормщик. Вот, возьми, – Золотарев протянул ему свернутую в тугую трубочку бересту. – Через сорок восемь дней великий Один будет праздновать рождение сына. Приходи к нему на пир и передай эту грамоту в качестве подарка. Даю тебе слово, он обрадуется и с того дня станет для тебя хорошим безопасным соседом.
– Если ты не заметил, лесовик, ходок из меня не лучший, – принял свиток кормчий.
– Отправь кого-нибудь из детей, – развел руками колдун. – Письму все равно, кто именно его доставит…
Золотарев хлопнул в ладони – и варяги увидели, как их гость разлетелся в стороны стайкой стремительных стрижей.
– Хмара!!! – во весь голос позвал старик. – Ты и теперь все еще мыслишь, что одинокого лесовика проще было ограбить, нежели обмануть? Нет? Так вот запомни на будущее, сынок. Легкая добыча случается только в капканах.
– Разве я спорил с тобою, отец? – послышался голос из дверей дома. – Эта сделка и без того получилась выгодной. А что ты станешь делать с письмом?
– Ты отнесешь его богу войны, – поднял свиток над головой старый корабельщик. – Его город богат и многолюден. Подобное знакомство станет нам полезным.
Воспитанник братства, стоявший все это время немного в стороне, отводя от себя глаза, удовлетворенно кивнул и пошел вдоль бухты искать место для создания водяного зеркала.
* * *
Разгром Аркаима получился совсем не таким, как этого ожидал воспитанник древнего братства.
Золотарев полагал, что станет едва ли не главным героем войны, отводя скифам глаза, создавая хитрые мороки и вступая в жестокие схватки с самыми сильными из врагов.
Однако великая богиня Светлана и могучий повелитель оборотней с легкостью справились со степняками без него. То есть – вообще без чародейской помощи.
Славянские дружины уверенно наступали через влажную равнину, усыпанную тюльпанами, защищаясь от наскоков лихой конницы стеной из деревянных дисков, щетинясь копьями, забрасывали всадников стрелами. Из-под прикрытия этой передвижной твердыни вперед вырывались стремительные, как ветер, волчьи и медвежьи стаи, когтистые рыси и росомахи, мохнатые клыкастые барсуки…
