Уж лучше быть Скитальцем, нежели Старым или вовсе Безродным!
Зато во всех трех выстроенных в оазисе святилищах бывшие степняки молились именно ему, спасителю, сохранившему побежденным жизнь и подарившему им новый дом.
Ему молились – а большего новоявленному богу и не требовалось.
Однажды в Казвин пришла зима – выпал густой липкий снег, покрывший улицы, дворы и крыши вязким слоем по колено толщиной. Спустя неделю он растаял – и воспитанник братства решил, что это следует считать весной. Степан закутался в плащ, сделал себе водяное зеркало и нырнул в него – выйдя на залитый ослепительным солнцем скалистый уступ.
Дыхание тут же перехватило от жгучего мороза, на щеки упали несколько мелких снежинок. А вокруг, насколько хватало глаз, лежало искрящееся белое одеяло – ровное до изумления и не тронутое нигде никакими следами.
Золотарев, нащупывая под толстым настом тропинку, спустился к поляне, на которой сын великого Орея, скинувший одежду, решительно орудовал деревянной лопатой, вычищая снег. Шел через снежное поле змейкой – и раскидывал толстое искрящееся одеяло далеко в стороны, насколько хватало его божественных сил.
– Хорошего тебе дня, великий Горват, – вежливо поздоровался чародей. – Это у тебя что, физзарядка такая? Чем ты тут занимаешься?
– Наст убираю, неведомый друг, – распрямился могучий мужчина. – У косуль ножки слабые, до травы докопаться не могут. Ветки же пустые щипать да кору грызть – это им токмо брюхо портить. Голодают.
– Выпас, значит, готовишь, – понял колдун. – Что же, дело полезное. Священные олени должны быть здоровы, дабы душа великой Макоши случайно не пострадала. Приятно видеть, как ты заботишься о безопасности славянской богини. Но полагаю, свою матушку ты любишь не меньше. Ты поразмыслил над моим предложением, великий Горват?
– Я так и не понял, что ты обещаешь мне, сварожич? – Внук великой Макоши поднял со снега грубо скроенную накидку из медвежьей шкуры и завернулся в нее.
– Золото, топоры, сокровища. Много невольниц и слуг, а также теплые земли далеко-далеко от назойливого внимания великой Макоши. Там ты сможешь построить просторные теплые хоромы и поселить в них свою матушку. Окружить ее заботой своей и своих слуг, теплом и дорогими мехами, а если повезет – утешить ее появлением внуков. Ты согласен на это, внебрачный сын Орея?
– Слишком много обещаний. Но ты так и не сказал: чего ожидаешь взамен?
– Ты великий бог, Горват. И как у каждого бога, у тебя есть дар, недоступный никому иному. Если ты примешь мою дружбу и поделишься своим даром, то твоя жизнь изменится. Она станет жизнью бога, а не отшельника. Равно как и жизнь твоей матушки станет жизнью матери бога, а не пастуха. Ты согласен?
– Что я должен сделать?
– Отправиться со мною в поход. Все великие перемены начинаются с долгих утомительных походов. Скажу больше, сварожич. Нам уже пора.
Внебрачный сын Орея помолчал. Забросил лопату на плечо и отправился прочь.
Воспитанник братства задумчиво подергал себя за ухо, глядя ему вслед. Помялся с ноги на ногу.
Вскоре его терпение было вознаграждено. Хмурый и молчаливый, пастух священных оленей вернулся на поле – на этот раз в куртке и штанах, опоясанный ремнем с ножами и двумя палицами, с медвежьей шкурой на плечах и тремя острогами с костяными наконечниками в руке.
– Отлично… – тихонько прошептал Золотарев, провел своего нового соратника к зеркалу, там крепко взял под локоть, предупредил: – Задержи дыхание! – и потянул за собой.
Вместе они поднялись в прудике, перевалились через край.
– Ты, никак, искупаться решил, Скиталец? – поинтересовалась хорошо упитанная женщина, одетая в зеленую кожу, невероятно похожую на бархат. На плечах – плотные глянцевые накладки, усыпанные мелкими самоцветами, на волосах – золотая диадема с тремя большими рубинами. Пояс был с тиснением, в углублениях которого сверкало серебро, оно же украшало и ножны. Перстни, золотая нить на юбке, вышивка по краю подола…
– Отчего бы и нет, коли на улице потеплело? – посмотрел на нее снизу вверх Золотарев.
– Для вас, северян, коли вода безо льда, так уже и лето. – Женщина подошла ближе. – Но хватит пустой болтовни! Сегодня ты вспомнил меня в молитве.
– Прости, луноликое воплощение мудрости, – поднялся на ноги воспитанник братства. – Я не сразу узнал тебя в этой ипостаси.
– Теперь знаешь, Скиталец, – чуть склонила голову розовощекая толстушка.
– Этот воин отныне войдет в твою свиту, – указал на своего спутника колдун.
Великий Горват, распрямившись, невозмутимо отряхивал медвежью шкуру от воды.
– Кто это?
– Неважно.
Всемогущая Геката удивленно вскинула брови, но спорить не стала. Лишь предложила:
– Тогда представь меня.
– Это тоже излишне, – покачал головой чародей. – Твой новый воин немногословен. Ты тоже скажешь ему всего два слова в неведомый тебе самой час. Вам не о чем беседовать. Так к чему имена?
– Ты не слишком мудришь, пришелец из неведомых краев? – недовольно прищурилась богиня науки и колдовства.
– Горы складываются из песчинок, властительница снов и реальности. Каждая из них имеет значение. Не стоит тревожить ткань мироздания без крайней необходимости. Даже в мелочах.
– Да будет так, – перевела взгляд на богато одетого пастуха триединая покровительница народов востока. – Раз уж ты поручился за успех своей жизнью, то я позволю тебе некоторые капризы. Чем ты займешься сам, Скиталец, ты, конечно же, тоже не скажешь?
– Я немного поиграю в туриста, луноликая, – признался колдун. – Найду на побережье Красного моря честного египетского торговца и попрошу его за небольшую плату показать мне Нил и главные святилища земли Та-Кем. Я очень мирный странник, который не желает никому ни малейшего вреда. Даже в самом потаенном краешке души. И поскольку во мне нет ни грана враждебности, ни один прорицатель не ощутит опасности с моей стороны. Ее просто нет!
– Ты меня заинтриговал, Скиталец, – склонила голову набок толстушка. – Хотя бы намекни, в чем затея?
– В судьбе некоего, пока неведомого нам торговца случится маленькое изменение, которое принесет ему маленькую прибыль, – предсказал бог-прорицатель. – Пустяк, никак не колеблющий гладкую ткань мироздания. Будущее Верхнего Нила открывается ясным и безмятежным. Если, конечно, купцу не захочется превратить маленькую прибыль в хороший доход… И тогда, вопреки нашему общему миролюбию… Заметь, всемогущая, вопреки нашим планам! И тогда, вопреки нашим желаниям, череда событий внезапно повернет туда, куда взгляд прорицателя заглянуть сквозь текущую безмятежность, увы, не способен.
– Ты делаешь ставку на подлость одинокого смертного… – понимающе кивнула богиня проклятий и ночного мрака.
– Чтобы обмануть десятки многоопытных ясновидящих жрецов, я должен отделить ход земных событий от наших планов, прекрасная Геката, – объяснил Золотарев. – Ныне так оно и есть. От нас сейчас не зависит ничего. Если неведомый купчишка окажется честным малым, ты снесешь мне голову, а Египет великих фараонов простоит еще многие, многие века. Но если ради пары золотых колечек некий египтянин вдруг вздумает сотворить маленькую гнусность… Тогда при чем тут мы? – развел руками колдун. – Что скажешь, богиня правосудия?
