– Убей меня! – заявил он, провожая разочарованным взглядом клинок, исчезающий в ножнах. – Я не смогу без неё жить! Пожалуйста, убей!
Сам себе не веря, колдун всё-таки проверил несчастного влюблённого на предмет приворота – ничего. Да можно было и не проверять – если бы и была какая ворожба, то при истинном венчании всё равно разрушилась бы. Да и сам Оккар заметил бы – тот, к кому сделана привязка, фонит чуть ли не сильнее, чем тот, кого привязали. Получается, этот мастерски сражающийся мужчина сам по себе, находясь в относительно здравом уме, влюбился в Иллику? Чудно…
Праздник продолжился, как ни в чём не бывало, но Оккар теперь никак не мог избавиться от этого знания: в его жену можно влюбиться, и, когда она появилась вновь, нет-нет, да и бросал на неё задумчивые взгляды, пытаясь рассмотреть её в новом свете и понять, что же в ней всё-таки такого?..
К случившейся потасовке Иллика отнеслась странно, так, словно подобный поединок – самое обычное дело. Не ужаснулась, что испорчен праздник, не загордилась, что за неё дрались, не бросилась разыскивать своего любовника, не сделала вообще ничего… разве что досадливо поморщилась и спросила мужа, не ранен ли он. Вот и гадай теперь, досада – потому что не ранен?
Наконец-то, этот суетливый, полный людей день остался позади. Можно снять ненавистный белый цвет, можно даже сжечь этот несчастный костюм, как память о пережитых сегодня унижениях, освободить уже – какое счастье! – лоб от дурацкой побрякушки, и вздохнуть свободно. Оккар с наслаждением вытянулся на кровати, закрыв глаза и чувствуя, как расслабляется внутри с утра ещё взведённая пружина. Вот вроде умом и понимал, что ничего они ему не сделают, эти глупые, праздные люди, а всё равно – тревожно, когда их вокруг много, а уж быть в центре внимания – вообще каторга. Но всё позади. И надо уже как-то успокоиться и заснуть, но не получается, пойти что ли на пробежку? Выложиться до изнеможения, выплеснуть накопленное раздражение, загнать себя до седьмого пота, и выкинуть хоть тогда из головы эту дурацкую историю с любовником жены, и саму её, странную и непредсказуемую – тоже. Может, не стоит брать её с собой? Запрятать где-нибудь в надёжно месте… сбежит? Сбежит. На цепь посадить? А это идея! Но жене не понравится. Точно не понравится. А вот ему эта мысль настроение значительно улучшила, хоть и не собирался он претворять её в жизнь. Так, помечтать, поулыбаться…
Оккар открыл глаза и вздрогнул, обнаружив, что рядом с ним, возмутительно близко – прямо вот на той же самой кровати! – сидит жена и пристально, с интересом его рассматривает. И не смущает её ничуть, что он практически обнажён, а вот его самого – напротив, интерес в её глазах заставляет внутренне поёжиться. Словно она пытается понять, что там у него под кожей, и вот-вот достанет один из его же клинков, чтобы это проверить. И самое ужасное, просто катастрофичное – он не заметил её. Снова. И ладно бы только колдовством не заметил, но даже не услышал. Не унюхал. Будто бы не жена, а призрак.
Словно специально, чтобы развеять его опасения о призраке и подтвердить о препарировании, Иллика протянула руку и задумчиво пощупала его бицепс. Хмыкнула. Не обращая внимания на ошарашенный взгляд и невнятно высказанный протест, потыкала в живот, снова хмыкнула.
– Как? – спросила она. – Ты слабее, медленнее и, готова поспорить, никогда не встречался с такой техникой. Ты заколдовал его ещё до боя?
– Нет, – ответил колдун, испытывая какое-то малодушное облегчение, за которое было неловко перед самим собой. Хорошо, что она сформулировала вопрос именно так. Перед боем он ведь ничего не делал, наивно полагая, что справится и так. Спроси она просто «колдовал?», Оккар не стал бы врать, хоть скандала и не хотелось, но так – и не врать, и без разборок – лучше всего.
– Странно, – сказала жена, продолжая осматривать его серыми глазами, в которых ему померещилась вдруг на секунду бесовская зелень.
– Зачем пришла? – буркнул Оккар. На тему поединка беседовать ему совершенно не хотелось. Что бы он сам себе ни говорил – что колдовать с клинками в руках – тоже боевое мастерство, что пользоваться Даром – всё равно, что пользоваться физической силой и ловкостью, ведь всем достаётся в разной мере… всё равно, победа казалось какой-то грязной. Поэтому и тон получился куда более грубым, чем он хотел. Поморщился, но извиняться и оправдываться не стал.
Она не обиделась. И нисколько не смутилась, наоборот – улыбнулась, как-то не очень уверенно, но очень мило. Она и так умеет, оказывается?
– Поговорить. И… – тряхнула головой, отчего стянутые в хвост волосы подпрыгнули и качнулись, – просто поговорить.
– Я устал, – Оккар прозрачно, как ему казалось, намекнул, что хочет остаться один. На этот раз уже нарочито грубо – вспомнился и тесный венец, и дурацкое представление, и любовник этот опять же…
– Я тоже, – спокойно и даже почти радостно согласилась Иллика. И протянула ему бутылку его любимого вина.
– Что это? – осторожно спросил колдун, не торопясь брать неожиданный подарок в руки. Он даже поднялся и отсел подальше, почти на самый краешек кровати. Непредсказуемость его всегда нервировала.
– Вино, – сказала жена и с сомнением посмотрела на бутыль. – Хорошее.
Конечно, хорошее. Она, наверняка, из его подвалов и взяла бутылку.
– Зачем? – спросил Оккар, пытаясь с помощью колдовства определить, в чём подвох. По всему выходило, что там действительно вино. И вроде бы не отравленное.
Иллика пожала плечами и молча отбросила бутылку в сторону подушек.
– Скажи, – спросила она, глядя в сторону, – а ты мог бы очень-очень хорошо притвориться, что влюблён в меня?
Глава 7
Иллика
Как влюбить в себя того, кто на это чувство в принципе не способен? Может, богиня всё-таки просто отказала ей таким образом? Да нет, вряд ли. Козни больше пристали Тёмному… и он, надо признать, не поскупился.
Итак… как вести себя с мужем? Что ей вообще о нём известно? Он одинок. Ведь с его стороны на свадьбу не приглашён никто, она как-то не обращала на это внимания, а тут вдруг кольнуло. Даже немного жалко стало… А впрочем, он сам виноват, это, скорее, у него склад характера такой, нелюдимый. Значит, одинокий. И это хорошо. Соперничество Илька любила только в бою, толкаться локтями с другими претендентками на сердце колдуна – унизительно и скучно.
Что ещё? Что же ещё? А. Вино любит. Неплохое вино, надо признать, Ильке нравится. Белый цвет ему идёт, как ни странно… и у него обалденные клинки. Всё. Больше ничего примечательного.
И это ужасно!
Илька совершенно не умела притворяться. Нет, даже хуже. Она словно заражала своими эмоциями окружающих, и в этом было как благо – ни одной невзаимной влюблённости, так и проклятие – неприязнь тоже очень быстро становилась взаимной. Где-то в глубине души девушка всё же отдавала себе отчёт, что причина на самом-то деле – её поведение и неумение, помноженное на нежелание, эту неприязнь скрывать. Но на какой-то неведомый рок и дар думать было приятнее.
