– Вот, – сказала она, протягивая какие-то ключи и не тратя время на приветствие. – Отдай мужу. И передай ему мои соболезнования.
По какому поводу соболезнования гадать не приходилось, но Илька и не подумала обижаться или как-то переживать, она во все глаза смотрела на гостью, пытаясь выцепить что-то из её образа, что помогло бы влюбить в себя мужа. Может, это улыбка? Вот такой вот взмах ресницами? Холодность и надменность? Что?
– Ты что, ещё и глухая? Или немая? – раздражённо спросила Виллена. Впрочем, имя Илька узнала позже. Как и всю историю отношений. Увы, любовница оказалась липовой, в чём моментально созналась, стоило лишь приставить нож к её шее. Слабачка. Ключи тоже оказались фальшивыми. Кое-чем, однако, Виллена её всё же зацепила.
– Он никогда меня не забудет, – сказала она. – Именно потому, что ничего не было. Он мой навсегда!
Не хотелось признавать, но что-то в этом было, какая-то своя немного странная логика. С другой стороны… ну и пусть помнит, помнить вовсе не значит любить. Куда больше её настораживает вновь появившееся раздражение в глазах мужа. Что она успела сделать не так?
Вот и теперь – чего взъелся? Подумаешь, смотрит на принца, а кто на него не смотрит? А сам Константин… ей, конечно же, показалось, исключительно показалось, что он кивнул ей. Именно ей. Не мог же он кивать колдуну? Ну, разумеется, не мог. Не водятся принцы с колдунами сомнительного происхождения… как и с купеческими дочками, впрочем.
То, что сам принц – тоже весьма сомнительного происхождения, известно всем, но это табу. Про это даже думать не рекомендуется, не то что говорить, или даже просто каким-то действием намекать.
Илька, разумеется, проявлять неуважение не собиралась, Константин ей нравился. И внешне, и история его нравилась, ведь прошло всего пять лет и всё ещё помнилось достаточно подробно.
– Залезай, – рявкнул муж и девушка, вздохнув, полезла в повозку. Ей, конечно, хотелось бы верхом, но кто же позволит? Верхом ехали только воины, а она, по придуманной Оккаром легенде, травница. И это ей не нравится, ибо в траве… в травах она разбирается как свинья в апельсинах, а наверняка за время дороги найдутся желающие прибегнуть к её помощи, и что тогда? А вот пусть тогда колдун как хочет, так и выкручивается. Обычную траву заколдовывает, или ещё что. Сам он сказался проводником-следопытом, и тут Ильке придраться было не к чему – на местности, даже на той, где прежде никогда не бывал, колдун ориентировался отменно.
Сначала было весело. Ну или как минимум забавно – когда одна из девушек в повозке стала оказывать знаки внимания её мужу. Девушка эта была молода, довольно миловидна, измены Илька по понятным причинам не опасалась, а ехать было скучно… В общем, некоторое время она развлекалась, отмечая про себя все типичные уловки и заходы, и даже предугадывая следующий ход соперницы. Якобы соперницы. Впрочем, вскоре она заметила, что Оккар на это всё ведётся. О боги! Ну как, как может неглупый человек, а муж ей казался до недавнего времени почти умным, как может он верить этим ужимкам? Это показушное смущение, какие-то якобы случайные соприкосновения, и подколки в её, Иллики, адрес. Глупые, грубые подколки. Самой изящной была первая, в начале разговора, сразу после знакомства.
– Как это здорово – встретить человека, для которого душа женщины важнее её внешности, – восторженно хлопая глазами, выдала эта кукла, едва Оккар представил свою жену. Тогда, правда, Иллике было ещё забавно. А вот когда на привале колдун помог этой змеюке, представившейся Ликой – вот ведь противное совпадение! – вылезти из повозки, и хоть и был потом рядом с законной женой, но явно искал глазами кого-то… Дальше – хуже. Отлучившись в кусты буквально на пару минут, она обнаружила, что в их повозке произошла рокировка – теперь эта подозрительная особа сидела рядом с Оккаром, а ей, Ильке, досталось самое неудобное место.
Здесь быть забавно уже перестало. Во-первых, обидно, что этот подлец, её так называемый муж, совершенно о ней не заботится, а ещё обещал притворяться влюблённым… лжец. Во-вторых… во-вторых, она ощутила немалую долю злорадства, когда наглая и подлая особа прижалась своей ногой к ноге колдуна – вот долбанёт-то их сейчас! Как её и Тинко… это будет крушением их легенды, и в Тарргон они не попадут, но колдун противный сам в этом и виноват. Надо было свои низменные порывы как-то сдерживать. И вообще, быть умнее.
Но ничего не произошло. Очередное разочарование. Нет никакой божественной справедливости. Она вот, например, вовсе не собиралась целоваться с Тинко, это он на неё тогда набросился, однако же шибануло её знатно. А эти вон сидят, обжимаются, и ничего. Придётся всё самой…
Илька нашарила в сумке какую-то травку, выданную Оккаром ещё в самом начале путешествия, вероятно, для конспирации, и протянула этой Лике.
– Возьми, милочка. Тебе теперь наверняка понадобится…
– Что это? Зачем мне это? – недоумённо нахмурила бровки змеюща.
– Да это, – вздохнула Илька, как можно печальнее и обречённее, и кивнула на Оккара, в тёмных глазах которого невозможно было прочесть, что он обо всём этом думает, – мой-то в прошлом месяце с девкой столичной связался, заразу какую-то подхватил, никак вылечить не могу. Только вот симптомы приглушить, – печально закончила Илька и встряхнула травку.
Неизвестно, все ли запасы колдуна так воняли, или это она так удачно выбрала, но запах «лекарства» на аудиторию впечатление произвёл. От Оккара отодвинулись соседи с двух сторон, и молчаливый молодой человек, о котором не было известно ничего, кажется, впервые заговорил, умоляя Ильку поменяться местами. И горячо благодарил, когда та согласилась
– Глупо, – тихо обронил колдун, едва она оказалась рядом.
– Сам-то! – огрызнулась девушка. Она, честно признаться, была в восторге от своей выходки.
– Вечером поговорим, – буркнул муж.
Угрожает, что ли? Да вроде нет. Спокоен и скучает. Может, зря она так завелась? Да и с чего вообще? А теперь он будет думать, что она ревнует. А она не ревнует. Ей просто скука досаждает… и развестись страсть как охота.
Вечером разговора не получилось. Стоило им немного отойти от лагеря, как их тут же окликнули. И кто!
– Окир! – произнёс уже слышанный сегодня утром и впечатавшийся ей в память голос. И звал он, кажется, её мужа, только каким-то странным именем. Дальше – ещё невероятнее. Принц-консорт Константин собственной персоной… бросился обнимать её мужа. Принц. Колдуна. Мир сошёл с ума? При этом сам колдун довольно спокоен, впрочем, он всегда спокоен, но хоть не кривится как обычно. Неужто тоже рад видеть? Вот это да! Ну и друзья у её мужа.
– Как ты? Правда женился?! – сыпались вопросы. И, получив скупой кивок, Константин оборачивается к ней, рассыпаясь в заверениях, как ему приятно, и какой её муж – замечательный, а она стоит и не может сказать ни слова, потому что это конец. Даже если она избавится каким-то чудом прямо завтра от этого ненавистного венца, если Императрица разведётся с Константином, всё равно – никогда и ничего у неё с ним не выйдет, максимум – он запомнит её как женщину, разбившую сердце его любимого друга.
