И, наверное, она должна быть до самой смерти, бескрайне и безусловно благодарна своему бывшему мужу за такую жертву, но ей почему-то досадно и даже обидно. Она бы справилась сама. Гораздо лучше и тише. И Советника допросила бы… наверное.
Глава 20
Оккар
До самого вечера Оккару и в голову не приходило поинтересоваться, где же его жена. Мелькавшие на краю сознания догадки – не с Константином ли опять, ведь в их комнате её не оказалось, – колдун решительно игнорировал, разве что разбил чернильницу и бокал, но облегчения это не принесло. Он чувствовал себя уязвлённым. Опозоренным. И ненавидел Иллику за это куда больше, чем за сам развод. Но это так, фоном, а вообще у него были дела и поважнее, чем мысли о вероломной дочери купца Бернея. Сначала он записал всё, что удалось узнать в Инквизиции из дела своего несчастного сожжённого коллеги. Затем, вооружившись картами, пытался разыскать упомянутые тем поселения, места, с которых, предположительно, всё и началось. Где-то там, в одной из трёх точек должно быть нечто, принадлежащее другому миру. Нечто, сделавшее возможным проникновение. Если его убрать… возможно, с остальным сможет справиться Тёмный, тем более что – Оккар с подозрением покосился на мирно покоящийся на руке браслет – кажется, они с Девой решили действовать сообща. Увы, но сами боги увидеть это иномирное нечто не могут…
Оккар собирался отправиться в путь ранним утром, к закату у него было уже всё готово, осталось только навестить-таки Константина и поставить его в известность. Дальше откладывать уже некуда. Колдун скрипнул зубами, злясь на всех вокруг и особенно на себя самого за неуместную эмоциональность, и направился к покоям друга.
Он готовился застать их мило воркующими, у Константина и его жены и в самом деле много общего, они живут порывами, обожают драки, превыше всего ценят храбрость и безрассудство… Жена преподнесла ему сюрприз. Её не было. Пересилив себя, задал вопрос, ненавидя навязанную роль глупого и обманутого мужа из анекдотов… задал, ожидая услышать, что она только что ушла, может, даже увидеть сочувствие в глазах своего принца, и даже готовясь врезать ему за это сочувствие…
– Я думал, она с тобой, – мгновенно помрачнел Константин, стремительно-текучим движением поднимаясь из кресла, в котором только что устроился.
– Нет, – зачем-то вымолвил Оккар то, что и так понятно, а его сердце неприятно ухнуло вниз. Оказывается, то, что он себе воображал – далеко не самое худшее.
Дальше были монотонные, безрезультатные, выматывающие поиски. Почти каждый из обслуживающего персонала – слуг ведь якобы нет в свободной республике Тарргон – слышал, что Иллика уехала. Вроде бы это сказал рыжий Том. Да, тот самый, который отправился сегодня в увольнительную на три недели. Хотя нет, это сказала хромая Марта, она приходит раз в неделю в замок, приносит продукты… где искать? Да кто же разберёт. Стража, стоявшая на воротах? Да сменились давно, разбрелись по кабакам, небось… может, в дом удовольствий пошли, кто же запретит людям отдыхать после праведных трудов…
Оккар зверел. Был бы оборотнем, уже, наверное, давно перекинулся и кого-нибудь загрыз, а потом пошёл бы по следу и нашёл. И если она сбежала с каким-нибудь очередным Тинко, то тоже загрыз.
Рассвет застал его в лесу за чертой города. Оккар с виду был собран, спокоен, и почти любовно раскладывал на земле какие-то богопротивные колдовские штуковины. Он мог бы обойтись и без них, но чем больше артефактов и ритуальных предметов, тем меньше надо силы, тем меньше «эхо», и есть небольшой шанс, что Инквизиторы его не засекут, а если и заметят, то не будут поднимать весь свой орден в боевую готовность из-за такой мелочи… а жену он найдёт. Убедится, что с ней всё в порядке… и от души проклянёт.
Оккар закончил приготовления и очень осторожно потянулся к своей спрятанной силе… и тут же почувствовал, как эту его бережно лелеемую силу кто-то крадёт. Нагло, бесхитростно и совершенно открыто. Это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения и так уже порядком разъярённого колдуна. Он потянул к себе всю силу, уже не заботясь ни о какой конспирации, одновременно скручивая смертельное и крайне мучительное заклятие для того, кто осмелился покуситься на сокровенное… и тут проснулся браслет. Артефакт Девы вгрызся в руку, снимая и смешивая уже готовое заклятие, обжигая болью, отвлекая и целенаправленно мешая убить наглого вора. Именно так. Целенаправленно. Если бы браслет реагировал просто на любое колдовство, он проснулся бы раньше. Оккар резко остановился. Присмотрелся, кто именно потянул к себе его силу. И стал плести уже другое заклинание, периодически издавая негромкое шипение, в котором, если вслушаться, угадывались разные ругательные слова. Браслет теперь вёл себя прилично, но зато Оккару досталась вся гамма ощущений от раненой ноги бывшей жены. Это не было нестерпимо. Но отвлекало. И замедляло её продвижение, а ведь время теперь даже не на вес золота, оно куда дороже.
«Вести» Иллику и одновременно двигаться навстречу ей Оккар не мог. Ему надо было запутать следы, сбить инквизиторов со следа, чтобы они ходили кругами, не понимая, где начало, а где конец, а для этого надо было оборвать связь перед тем, как двигаться прочь. Забрать у Иллики всю силу, оставив её один на один с растерянностью и болью в раненной ноге, и просто надеяться, что его бывшей жене хватит сообразительности и сил приехать в то место, которое он вложил ей в сознание.
Всё казалось не так страшно и вполне логично, пока он ещё держал связь, но стоило её разорвать, и Оккара накрыло волной беспокойства, почти что паники. А вдруг её схватили? А вдруг она не в силах справиться с болью? А если она потеряет сознание по дороге и будет истекать кровью в полубессознательном состоянии, пока он тщетно будет ждать её в назначенном месте? А если она заблудится?..Он машинально выполнял нужные действия, и никак не мог избавиться от страшных картин, то и дело возникавших в его сознании. Нет, он помнил, что его жена, как оказалось, та самая Лико, что у неё его клинки, а ещё немеряно задора и куража, не говоря уже о благословении богини и особой милости Тёмного… и всё же. Куда проще было бы самому получить те раны в ногу. Да что там раны, он, кажется, и на допросе в Инквизиции в своё время так не мучился…
Когда Иллика всё же появилась, ему показалось, что с его плеч свалилась гора. Вот только эта гора уже успела его раздавить – Оккар почувствовал себя совершенно обессиленным, его хватило только на то, чтобы подхватить соскользнувшую с лошади жену, и, стиснув зубы, промолчать в ответ на её шипение и ругательства в адрес поганых колдунов и их мерзких штучек.
Колдун молчал, сажая её на землю и распарывая штанину, молчал, обрабатывая раны мазью, и только уже перебинтовав ногу и ощутив, что ему уже не так сильно хочется то ли поцеловать, то ли придушить эту горе-воительницу, спросил:
– Что произошло?
– Ты почти овдовел, – огрызнулась Илька.
– Я, к счастью, разведён, – не преминул напомнить ей Оккар. – И овдоветь не могу.
Непонятный взгляд, под которым он на мгновение ощутил себя глупым и жестоким мальчишкой, а не умудрённым жизнью колдуном, и Иллика стала рассказывать.
