— Кэрри было превосходным, — говорила мне Арлетт, а вот кофе — просто ужасным. Возможно, это тоже по-английски.
— Мы должны установить истину, — твердо сказал Дэнни Арлетт. — Вы, очевидно, единственный человек, способный толковать эти блокноты, равно как и прочесть написанное вашим мужем, и расшифровать эту разновидность стенографии, но, возможно, непредвзятый ум — в конце концов, мы никогда его не знали, а иногда это преимущество — сумел бы дать истолкованному объяснение, к которому вы не смогли бы прийти в одиночку. Это, знаете ли, как с кроссвордом, вы сидите, уставясь на что-нибудь вроде: «Человек, который согревает ром в африканском краале» — в полном замешательстве, а Хилари, например, просто заглянет через ваше плечо и с ходу выдаст: «Готтентот»
[81]. Арлетт, судя по виду, пребывала в недоумении, да и немудрено. В этих записях могут быть разрозненные замечания, которые, если их сопоставить, дадут ключ к чем-нибудь. Вы сами говорили, что там есть ссылки на часы, которые, по-вашему, наверняка что-то означают.
— Да, — сказала Арлетт. — Я убеждена, что суть заключена где-то здесь. Он разбил свои часы, и на этот счет имеется запись. Смешная, потому что он писал, что это чрезвычайное происшествие, которое могло произойти только с ним. Пит не то заводил их, не то делал еще что-то и выронил, потому что у него окоченели пальцы. Все складывалось один к одному. Он потерял свои перчатки или где-то их оставил…
— Оставил их где? Когда заводил их или как? Что значит, «складывалось один к одному»?
Дэн выпалил это нетерпеливым, инквизиторским тоном, и она поняла, что несет околесицу.
— Простите, я постараюсь быть настолько точной, насколько смогу. Перчатки оставил в поезде. Дожидаясь трамвая, он выронил часы; они каким-то образом застряли в трамвайных рельсах, и вагон переехал их, прежде чем он успел подобрать часы. Пит записал в своей тетради: «Странно, как дурацкая катастрофа может навести человека на мысль», и я спросила себя, какую мысль, потому что он пришел домой с новыми часами и вел себя таинственно, когда речь заходила о них. А часы были очень красивые, вроде как антикварные. Я отдала их Рут, нашей дочери, на память.
— Где это случилось? У станции?
— Где он их купил? Я не знаю. Он выронил их у Конингсплейн, вот все, что мне известно.
— Мы это запишем, — сказал Дэн, сходив за этюдником и фломастером, — а после поищем вещи, которые могли бы состыковываться друг с другом.
— Я искала какие-нибудь записи по поводу часов. Нашла довольно странный пассаж, по поводу какого-то частного эксперимента или его теории, касавшейся криминалистической работы Пита, где говорилось: «Рассказ про украденные часы, предположительно подброшенные»… «Почему пришел ко мне?» Но я не знаю, что это означает.
— Ну, уж что-что, а это ясно как божий день, — без колебания проговорил Дэнни. — Кто-то пришел к нему — правильно? — с рассказом об украденных часах, которые, возможно, не были украдены, — а иначе зачем бы он стал писать «предположительно»? — но могли быть подброшены. Он заинтересовался, потому что это выглядело странным и плохо вязалось одно с другим. А иначе зачем писать: «Почему пришел ко мне?» И более того, зачем вообще делать запись о чем-то банальном?
— Да, и меня это поразило. Это казалось таким банальным, и вот почему я подумала, что эти часы были для него чем-то важным. Но две вещи не связаны одна с другой. Я имею в виду украденные и разбитые часы.
— Мы не знаем. Что-нибудь еще про часы?
— Да, но это не слишком поможет. Обособленная запись, в другой тетради, и там говорится только: «Дик, Линденграх! Трюк с подброшенными часами. Что за этим кроется?»
— Ну, это уже кое-что, но почему в другой тетради?
— О, это ничего не значит или не обязательно что-то значит, потому что у него было несколько этих блокнотов; на самом деле это просто тетради, и он часто брал не ту по ошибке или еще почему-нибудь и продолжал писать в ней.
— Гм… больше ничего про часы? Ну а что про Дика, ведь мы знаем, что есть какой-то Дик, имеющий отношение к часам. Или про Линденграхта?
— Никакого Линденграхта. Только Дик. Я конечно же это проверила. «Дик Оддинга, двадцати двух лет, студент». Он вроде бы проверил удостоверение личности. После этого записано: «Отец умер в Фрисландии; внезапно предложили работу, внушающую подозрения».
— Итак, Арлетт отправляется на Линденграхт и пытается отыскать Дика. Это ясно из такого подробного описания. Надо спросить Дика, не знает ли он чего-нибудь, и все в ажуре.
— А тебе не приходило в голову, что, будь это так просто, Арлетт бы это уже сделала? — язвительно вставила Хилари. — И не приходило ли тебе в голову, что кто-то застрелил ее мужа, и, возможно, из-за чего-то, связанного с часами? И вот ты тоже начнешь задавать вопросы. Сдается мне, — саркастически заметила она, — это несколько рискованно.
— Да, не без этого, — признал Дэн, захваченный врасплох. — Больше ничего, похожего на Дика, я имею в виду какие-то записи вроде «студенты», или «Фрисландия», или «двадцатидвухлетние», или…
— Единственное, пожалуй, что я сумела отыскать, — это пространная запись о картинах, повествующая о мелком жульничестве, и о незаконной сделке, и ком-то, кто зовется Б., и другом человеке, который зовется Луи, и приписка: «Зачем ему мог понадобиться парень?» Однако это все очень расплывчато.
— Именно так, — морща лоб и более обычного походя на Ганди, сказал Дэн. — Ничего больше по картинам, или Б., или Луи — такого, что дало бы зацепку?
— Нет. Разве только картинки с картинами.
— Что?
— Рисунки. Закорючки. Несколько картин — на всю страницу, в рамах стиля барокко, просто в виде набросков, но мне это ничего не говорит.
— Да, — неохотно согласился Дэн, — можно предположить, что он смотрел на картины. Но если так и дальше пойдет, мы в конце концов обнаружим, что он принял смерть от художника за то, что осмеял его картины. Тогда я сам стану просить о частичном оправдании преступника. Нет, я согласен, так мы не слишком далеко продвинемся.
— Нужно также признать, что полиция располагала этими блокнотами и наверняка проверила все, что походило на ключ или хотя бы на зацепку.
— Ну, мы просто должны в большей степени задействовать воображение, чем они, вот и все.
— Насчет часов, — внезапно сказала Хилари, — вы сказали «красивые, вроде как антикварные», но были ли они антикварными?
— Нет, они были новыми, то есть он сказал, что они подержанные и приобретены по сходной цене. Скорее это подделка под старину, но наверняка часы дорогие. Я имею в виду, изначально.
— Они не были куплены в антикварном магазине? Я думала насчет картин.
— Он бы сказал. Он рассказал мне, что приобрел их по случаю — я имею в виду, по случайному стечению обстоятельств — у человека, с которым имел разговор.
