— Говорит Эдди Фланаган. Кто это?
— Ван дер Вальк.
— А.
— Я позвонил не для того, чтобы досаждать вам. Я болен, сижу в своем номере и ужасно хочу выпить. Приходите и выпейте со мной.
— О. — Подозрение немного рассеялось, но не до конца. — Ну… пожалуй, я бы смог… я скоро заканчиваю… Где? — Осторожно.
— Где вам будет угодно. Можно здесь. Тихо. Уютно.
— Ну… хорошо… мне по пути… дайте мне несколько минут. Там трудно найти место для парковки.
— Припаркуйтесь на чертовой стоянке такси, — посоветовал Ван дер Вальк: он быстро схватывал.
Когда Эдди Фланаган ввалился в кафе и замер на месте, уставившись широко открытыми глазами на перевязь и синяк, Ван дер Вальк перестал сомневаться в его невиновности — все в этом парне свидетельствует о невиновности, думал он. Но не будем делать поспешных выводов. Шаг за шагом. Он словно услышал голос старого Самсона, когда-то бывшего его комиссара: то была его любимая присказка.
«Шаг за шагом, как граф Монте-Кристо». Кроме этой книги, старый шельмец больше ничего не читал: она слишком хороша, говорил он, после нее ничего не хочется читать.
— Господи, что с вами случилось?
— Не поделил дорогу с автомобилем. Потом расскажу. Виски? Официант, будьте добры, две больших порции «Редбрест» в красивых стаканах.
— Да, сэр, — кивнул официант, привыкший к эксцентричности клиентов. — С водой, сэр?
— Эдди, вам с содовой или чистяком?
— Вы быстро пополняете словарный запас, — с восхищением заметил Эдди.
— Я ежедневно беру уроки. Со льдом? Без? И мне тоже. В чистом виде. Лед в виски — это все равно что флаг на судне с дерьмом. Извините, так говорят в Амстердаме. — Чем меньше льда, тем меньше ему придется растапливать.
— Вы заплатите наличными, сэр, или подпишете счет?
— Подпишу. — Щедро. — Левой рукой. О господи.
— Что?
— Ничего. Болит немного.
Внезапно его осенило. У него сломана правая ключица, а он почти на 180 градусов развернулся к нападавшему — значит, тот был левша. Эдди крепко держал свой красивый стакан в правой руке.
— За удачу.
— Да здравствуют повстанцы.
На этот раз Эдди непринужденно рассмеялся; напряжения как не бывало.
— Где вы этого набрались?
«Джон Джеймисон» десятилетней выдержки снимет напряжение с любого, подумал Ван дер Вальк.
— Я знаком с несколькими голландцами, с некоторыми из них мы занимаемся бизнесом, но я никогда не видел… ой, ой, сейчас скажу глупость.
— Вам казалось, что полицейский не способен… но после хорошей порции виски мы все становимся похожи на людей. Официант, две сигары, кубинские, и не из этого идиотского пакета; принесите коробку. А потом еще две штуки на сладкое.
— Ну вы даете, — хмыкнул Эдди.
«Счет расходов на спаивание Эдди Фланагана. Бедняга Эдди; ему неизвестно, что я беру уроки разговорного английского у мистера Флинна».
— Вчера вечером я как раз направлялся к вам. — Дождевая туча закрыла солнце. — Да, эти подойдут, — кивнул он, отрезая кончик сигары «Ромео и Джульетта».
— Приходится как-то справляться. Нет, у меня сломана не рука, а ключица.
Туча не уходила.
— Послушайте, вам нет смысла приходить ко мне. Мне нечего вам сказать, и моей жене тоже. Если вы пригласили меня сюда только за этим…
— Эдди, успокойтесь. Я знал, что именно это вы мне скажете, и готов вам поверить. Но сначала выслушайте меня. Так вот, сгущались сумерки, я не спеша шел по Сипойнт-авеню, как вдруг какой-то тип бьет меня по голове. Я немного увернулся, и удар пришелся вот сюда. И сюда. Потом он сталкивает меня на дорогу, якобы меня сбила машина. Проедет машина, собьет меня — ну и хорошо, то, что доктор прописал.
— Господи Иисусе, — ужаснулся Эдди, поглощая виски из чувства самозащиты.
— Теперь вы понимаете, почему я пригласил вас на встречу?
— Но… но вы же не думаете, что это я?
— Вы? — с притворным удивлением воскликнул Ван дер Вальк, словно эта мысль никогда не приходила ему в голову. — Нет, конечно же нет. Ни в коем случае. Но кого могла встревожить моя прогулка по Сипойнт-авеню? Кто мог знать, в какую сторону я пойду?
Эдди уставился на него остекленевшими глазами, широко открыв рот. Ван дер Вальк воспользовался его замешательством.
— В вашем районе часто нападают на людей? — язвительно поинтересовался он.
— Господи Иисусе.
— Конечно, я должен благодарить Бога за то, что меня не пырнули ножом, как вашего тестя.
— Господи Иисусе, — в третий раз выдохнул он. Привычным жестом опрокинул в себя второй стакан виски и снова прикурил сигару. В этом у него было мало практики, и ему пришлось повозиться.
Пока он отвлекся на сигару, Ван дер Вальк поставил ему свой наполовину полный стакан, а его придвинул к себе, и в очередной раз с интересом подумал, кто же мог его ударить по голове.
— Понимаете, Эдди, — доверительным тоном произнес он, — чего этот парень хотел добиться? Что я такого сделал или собирался сделать? Чем я его так напугал? Я прихожу и задаю один и тот же вопрос, в котором нет ничего страшного, и поэтому непонятно, почему кому-то пришло в голову сделать из меня отбивную. Меня интересует, в каких отношениях состоят мистер Мартинес, который убит, и Дэнис Линч, который шлет открытки из Рима. А из этого вытекает следующий вопрос: в каких отношениях состоят Дэнис Линч и миссис Фланаган, бывшая мисс Мартинес.
— Послушайте, вам не удастся вынудить меня обвинить свою жену в том, что она об этом что-то знает. Говорю вам, она ничего не знает.
— Значит, вашу жену обвиняют, так?
— Я этого не говорил.
— Боюсь, вы только что это сказали.
Эдди в замешательстве спрятался за стаканом с виски. Им принесли третью порцию, и Ван дер Вальк сделал большой глоток.
— Послушайте, — внезапно сказал он, снова почувствовав себя усталым: эйфория быстро проходила.
Он сделал еще один глоток, не зная, к чему его это приведет: то ли он взбодрится, как от «Боврила»
[21], то ли еще быстрее покатится вниз по скользкому склону.
— Послушайте, — повторил он. — Если можете, поверьте, что я не расставляю для вас ловушки. Я знаю, в детективных романах часто пишут, как полицейские хитростью вынуждают людей делать дискредитирующие их признания или превращают ничего не значащие факты в доказательство виновности. Такие вещи случаются, — мрачно признал он, — но не слишком часто.
Ну же, тупица, думай!
