Книга Тяжелые бои на Восточном фронте, страница 25. Автор книги Эрвин Бартман

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Тяжелые бои на Восточном фронте»

Cтраница 25

Мы валялись на траве и без особого энтузиазма чистили свои ботинки, когда подбежал Борис с обернутым вокруг шеи полотенцем и наполовину не смытой пеной на лице.

– Завтра уезжаем во Францию! Пакуйте вещи.

Я вначале не поверил и спрашиваю:

– А кто это говорит?

– Все официально – унтершарфюрера проинформировал сам Кроша. – Он вытянул руки и мелодично проревел: – Прощай, прощай, мать-Россия!

Как и я, Борис был большим поклонником оперы.

Все сразу воодушевились и вскочили на ноги.

– Слава Богу! Я уже не в силах дальше терпеть эту жару, – вздохнул один из новичков.

– Эй, держись, – предостерег его я. – Помнишь, что говорила женщина через громкоговорители в Самбеке?

Откуда ей было знать, что мы отправляемся во Францию?

– Шпионы, – предположил Борис, – или, может, схватили какого-нибудь бедолагу офицера и допросили его как следует. Тот и проговорился, прежде чем русские вспороли ему живот и выпустили кишки…


В начале июля наши штурмовые орудия и другая техника были погружены на длинные железнодорожные платформы. Солдаты довольствовались товарными вагонами, в то время как для офицерского состава выделили несколько нормальных пассажирских вагонов в начале эшелона. С ликующими сердцами наше отделение управления роты погрузилось в товарный вагон, взяв с собой для компании пару санитаров. Когда эшелон тронулся, Борис принялся болтать о смазливых девочках, с которыми мы скоро познакомимся, и тут же нашел в лице своих сексуально неудовлетворенных товарищей единодушных собеседников.

– Однажды я был в Тулузе. В отпуске, – воодушевленно рассказывал он. – Подумать только, французские девочки так симпатичны… Жду не дождусь, чтобы поскорее туда добраться.

– Неужели они симпатичнее датчанок? – спросил один из санитаров.

– Вот погоди – у тебя глаза из орбит вылезут, когда ты их увидишь, – не унимался Борис.

– Хорошо, а то я до сих пор не использовал ни один из своих презервативов, – вмешался я в разговор.

С того момента, как я переступил порог казарм на Лихтерфельде прошлым летом, у меня попросту не было времени думать о девушках. Хотя теперь мне уже было восемнадцать с половиной лет, я никогда не «спал» с девушкой, а потому несколько стеснялся обсуждать такие вопросы и не хотел раскрывать все тайны своим товарищам.

– Я тоже, – раздался чей-то голос из угла вагона, – тоже никого не трахал. У меня в жизни еще не было ни одной девчонки.

Все рассмеялись. Большинство обычных солдат в «Лейбштандарте» месяцами сражались, не имея ни дня отпуска, ни разу не выспавшись. И так длилось до тех пор, пока мы не покинули Самбек. Сама мысль о женщинах была вне досягаемости наших молодых умов…

Через несколько часов мы остановились в маленьком городке. Из-за жары и духоты нам разрешили выйти из вагона. Шутки о том, чтобы вернуться и спасать румын, то и дело витали в воздухе, хотя мало кто верил, что теперь нас и в самом деле вернут на прежние позиции.

Пока мы бездельничали в тени деревьев, несколько местных жителей скрасили нашу скуку и предложили местный алкогольный напиток, который пили в горячем виде. Из вежливости мы согласились попробовать.

Просвистел свисток, и мы снова забрались в вагоны. Эшелон, по-прежнему устремленный на запад, теперь вышел на обширные сельские просторы. Из каждого вагона доносилось веселое пение. Мы все еще по-прежнему испытывали чувство неиссякаемой верности к нашему фюреру. Душой и телом мы были гордыми инструментами его несокрушимой воли, проявлением духовной силы, которую он пробудил в сердцах немецкого народа.

Когда наступили сумерки, я стоял у открытой двери вагона, наблюдая, как под стук колес с каждым километром высокие дымчатые облака становятся розовыми, а затем краснеют. Что-то очаровывающее было в этом украинском пейзаже – возможно, необъятность неба, – и я задавался вопросом, доведется ли когда-нибудь сюда вернуться. Возможно, после того, как мы выиграем войну. Когда опустилась теплая, бархатная темнота, я занял место среди своих товарищей, которые уже крепко спали на набитых соломой мешках. Это были просто фантастические постели по сравнению с кирпичной крошкой в каком-нибудь полуразрушенном доме или бетоном холодных бункеров, вздрагивающих от артиллерийского огня.


Золотистая соломенная пыль кружилась в почти горизонтальном потоке утреннего солнечного света, который пробивался к нам из вентиляционного отверстия в стенке вагона. Постепенно я пришел в себя после непрерывного восьмичасового сна.

– Доброе утро, Эрвин, – прощебетал чей-то голос рядом.

Эти слова произнес человек, который, засунув руки в карманы, стоял у открытой двери вагона. Я признал в нем одного из санитаров, ветерана боев под Дюнкерком. Все еще сонный, я с трудом поднялся на ноги и смахнул солому со штанов.

– Привет, Ганс. – Я осторожно переступил через своих все еще спящих товарищей. Добравшись до двери, я закрыл глаза рукой, всматриваясь в освещенную солнцем сельскую местность. – Разве мы не должны сидеть внутри на случай, если в окрестностях бродят партизаны?

– Ну что ты! Мы теперь уже слишком далеко от линии фронта.

Опустив руку, я с упоением втянул свежий утренний воздух в свои легкие.

– Прекрасное утро.

– Выспался?

Я широко зевнул и улыбнулся.

– Как никогда, – ответил я, пригладив волосы. – Мне снилась Франция.

– Ах, Франция! Она тебе понравится. После Дюнкерка мне довелось побывать в Париже.

– Как ты думаешь, британцы отважатся высадиться еще раз?

– Вполне возможно. Сомневаюсь, чтобы нас перебрасывали туда просто для того, чтобы дать нам передышку.

Какая-то женщина махнула нам рукой, когда развешивала выстиранное белье у себя во дворе. Мы тоже махнули ей в ответ.

– Англичане не такие дураки. Они же не хотят, чтобы их потом сбросили в море, – сказал я.

– Не стоит недооценивать англичан. У них тоже есть храбрые и умелые офицеры. Наш Зепп Дитрих их уважает. Он как-то распорядился со всеми воинскими почестями похоронить одного британского майора, который не хотел сдаваться в плен. Он выхватил винтовку у одного из наших солдат и ударил его прикладом. Если мне не изменяет память, звали беднягу Тихацки, он был родом из Обералльгоя. Он как раз и обнаружил английского майора, когда тот прятался в сожженном танке. К сожалению, он был потом убит в бою. А англичанина в этой схватке застрелили. Почетный караул набрали из солдат 1-й роты, которые дали салют над его могилой.

Кто-то похлопал меня по плечу. Это был Борис, наш румынский товарищ.

– Отойди-ка, Эрвин. Мне надо отлить.

Встав перед открытой дверью вагона, он расстегнул ширинку…


После нескольких дней пути – а обычно военные эшелоны редко следовали к месту назначения прямыми маршрутами – мы прибыли на сортировочную станцию где-то в немецком Сааре. Здесь мы выскочили из вагонов, чтобы размять ноги. Осмотреться нам мешал двухметровый деревянный забор, на который тут же стал карабкаться санитар Ганс.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация