Сразу после взятия Таганрога мне пришлось побывать в этом госпитале, чтобы передать записку одному раненому унтерштурмфюреру. У нас у самих было много раненых, поэтому мы заняли госпиталь для своих нужд. Как многие у нас в дивизии, я перед самым наступлением на Ростов-на-Дону подхватил расстройство желудка и провел там несколько дней. Не было там никаких тел, не было крови на стенах или на полу. Поверьте, если людей убивают из боевого оружия в закрытом помещении, это очень заметно. Конечно, возможно, русские эвакуировали раненых. В конце концов, им же удалось незадолго до нашего вступления в Таганрог вывезти несколько заводов.
Если уважаемый читатель не верит свидетельствам ветерана войск СС, я приведу всего два общеизвестных примера того, как русские старались скрыть правду и ввести в заблуждение мировую общественность. Первый пример: в лесу возле Катыни близ Смоленска русские убили более 20 тысяч представителей польской интеллигенции и офицерства. Когда они вновь заняли Смоленск, то немедленно разрушили мемориал полякам, сооруженный немецкими оккупационными властями, и принялись собирать свидетельства причастности немцев к этому злодеянию. 24 августа 1943 года Черчилль, уже зная полную правду, заявил Советам: «Мы, безусловно, категорически против всяческих «расследований», проводимых Международным Красным Крестом или любыми другими организациями на территории, оккупированной Германией».
Второй пример. Насколько мне известно из книги Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ», в ней упоминается о том, что немецкие войска в Таганроге обнаружили железнодорожный состав, все вагоны в котором были облиты бензином и подожжены. В самих вагонах находились сотни обгоревших тел узников ГУЛАГа, которых большевики сожгли заживо. Зачем такая нечеловеческая жестокость? Может, это был акт милосердия, позволявший избавить узников от участи попасть в руки немцев? Или это было стремление заставить замолчать многие рты, которые с радостью донесли бы до всего мира правду о жестокости товарища Сталина, верного союзника американцев и англичан? Война – это грязное дело, и никто не заставит нас поверить, что союзники всегда занимались им в белых одеждах.
Глава 9
Мы отступили из Ростова-на-Дону вопреки приказу Гитлера, и командующий группой армий «Юг» многоуважаемый Гердт фон Рундштедт был снят с должности за его решение оставить город. Однако это было верное распоряжение, которое спасло нас от полного уничтожения. Совершенно ясно, что по крайней мере некоторые немецкие высшие офицеры не всегда слепо выполняли приказы, исходившие из Берлина.
Глава 10
Возможно, читатель не поверит, что солдаты дивизии СС давали кров жителям, у которых не было крыши над головой, и такое я видел собственными глазами. В условиях столь сурового климата легко проникаешься симпатией к местному населению. И несмотря на многочисленные истории о недостойном поведении солдат дивизии «Лейб-штандарт», должен сказать, что большая часть населения Украины хорошо относилась к нам. В нашей роте никогда не было разговоров об «унтерменшах» («недочеловеках»). Наоборот, мы уважали смелость украинцев и стойкость русских солдат. На том этапе войны многие жители занятых нами территорий откровенно радовались своему освобождению от сталинского коммунистического режима.
Глава 13
Совершенно очевидно, что отец Хойса воспользовался своими многочисленными связями, чтобы устроить своего сына в «Лейбштандарт». Служба в таком элитном соединении – бригаде, позже дивизии СС, носившей имя Адольфа Гитлера, – открывала после победы Германии широчайшие возможности. До сих пор сомневаюсь, простое ли совпадение, что первым президентом Федеративной Республики Германии стал в 1949 году человек, также носивший эту фамилию, – профессор Хойе.
Во время поездки в Германию в 2003 году я навестил чету Фрей, но в то время Лотта была уже безнадежно больна. Однако я всегда буду помнить ее юной одухотворенной женщиной, полной желания жить. В 2003 году Альберт Фрей выстрелил в Лотту, избавив ее от мучений, а затем покончил с собой.
Глава 19
На фронте и в тылу русские не обращали внимания на большие красные кресты, нарисованные на наших санитарных автомобилях. Они не подписали Женевскую конвенцию и не испытывали жалости к раненым немцам
[49].
Глава 20
Через некоторое время после войны я выяснил, что собор Святого Стефана, этот подлинный памятник человеческому гению, едва не был разрушен по приказу моего командира Зеппа Дитриха. С расстояния в 10 километров он заметил на одной из его башен белый флаг, который вывесили на ней местные антифашисты, приветствуя русских. И приказал гауптману, командовавшему батареей 88-мм зенитных орудий, разнести собор. Гауптман Клинклих отказался выполнять этот приказ и таким образом уберег собор от уничтожения артиллерийскими снарядами. Но судьба все-таки не сжалилась над ним. Через несколько недель искры от горевших по соседству зданий попали на крышу собора, она загорелась и обрушилась. К счастью, каменная кладка уцелела, и после войны собор восстановили. Герхард Клинклих организовал фонд, который помог оплатить работы по реставрации и возрождению этого памятника архитектуры.
Глава 24
После войны я подружился с ветераном дивизии «Лейб-штандарт» Рокусом Мишем, который служил офицером связи в бункере Гитлера и находился там до последних дней рейха. Как-то раз мы затронули тему специальных бомб. «Три бомбы… – сказал он, – откуда ты услышал об этом? Их было девять».
Существует много спекуляций на тему обладания Германией атомным оружием. Были ли эти бомбы, о которых упоминал мой брат, обычными или атомными, остается загадкой.
Глава 25
Насколько мне известно, в Дрездене на момент налета не было никаких войск. Наоборот, город был переполнен беженцами из Восточной Пруссии. Я не сомневаюсь, что этот варварский налет был совершен с целью посеять панику среди населения Германии и продемонстрировать наступающим русским превосходство авиации союзников
[50].
Выражения признательности
Выражаю искреннюю признательность г-ну Дерику Хаммонду из Broughty Ferry, без участия которого эти мемуары никогда не увидели бы свет. Впервые я познакомился с ним на форуме вермахта, популярном месте для встреч в Интернете для всех, кто интересуется историей Второй мировой войны. Когда я обнаружил, что Дерик к тому же проживает всего в часе езды от меня, то тут же пригласил его к себе в Мид-Колдер, что в окрестностях Эдинбурга. После обстоятельной беседы со мной о том, как я рос в Берлине в эпоху Гитлера, и о моем опыте в качестве солдата «Лейбштандарта» он предложил собрать воедино многие эпизоды, уже записанные на немецком языке. Он заявил, что из этого вполне могут получиться отличные мемуары и их можно издать на английском. Во время последующих ежемесячных визитов ко мне, длящихся порой по 6 часов кряду и растянувшихся на два с лишним года, он исследовал каждый уголок моей памяти, чтобы вытянуть оттуда детали, уже изрядно скрытые временем. Кроме того, недавний инсульт не давал мне возможности самому набирать текст, и, таким образом, задача подготовки рукописи будущей книги легла целиком на него. В итоге на свет появился отчет о главных событиях моей жизни, от похорон Хорста Весселя до освобождения из лагеря военнопленных в Шотландии в 1948 году.
