Вдруг она уставилась на парижского лейтенанта и в ужасе спросила:
– Эрве? Что ты здесь делаешь? Как ты вошел?
Ее глаза отмечали каждую деталь. Силиконовые перчатки, щетки, флаконы, расставленные в том порядке, который показался ей знакомым. Так это же ее ванная комната! Ее квартира! Вжавшись в кафельную стену, она внимательно разглядывала полицейского и вдруг бросила ему:
– Я больше не хочу тебя видеть! Никогда! Разве я неясно выразилась в последний раз?
– Честное слово, у тебя странное понятие времени, – развязным тоном ответил Тюрен. – Последний раз был больше трех лет назад… Да еще в четырех сотнях километров отсюда. Я тоже рад тебя видеть, хотя и при довольно-таки гнусных обстоятельствах.
Гнев, отчаяние, страх… Манон была на грани нервного срыва. Как всякий раз, когда она находилась в непонятной ситуации, которую ей не удавалось осознать. Она еще сильнее съежилась и обратилась к Люси:
– А вы кто такая? Его нынешняя подружка?
И вдруг с бессильным криком принялась рвать на себе волосы и закричала:
– Да что же здесь происходит? Ответьте мне! Прошу вас! Скажите!
Тюрен поднялся и подошел к ней:
– Давай-ка успокойся.
Манон дышала так прерывисто, что становилось страшно.
– Успокоиться? Мне успокоиться? Я прихожу в себя и вижу, что вся в крови, рядом валяются пистолет и нож! Я даже не знаю ни какой сегодня день, ни почему я здесь нахожусь! А ты хочешь, чтобы я успокоилась?
Он протянул к ней руки. Она испуганно прикрылась полотенцем. Люси сразу же вспомнила Михаэля, страдающего болезнью Корсакова. Тот эпизод с булавкой, память тела. Совершенно очевидно, Манон остерегается его.
– Это Люси Энебель, – пояснил Тюрен. – Она лейтенант полиции и хочет тебе помочь. Она вместе со мной расследует…
– Люси Энебель?
Казалось, к Манон возвращаются силы.
– Профессор! Мое похищение! Смерть Дюбрей! Да, кажется, вспомнила! Да-да! Я… Я вспоминаю…
Тюрен оперся о край раковины.
– Кто-то только что пытался тебя убить. И этот кто-то, чтобы добраться до тебя, не задумываясь, вывел из строя двух полицейских, дежуривших у дома.
Манон мгновенно впала в панику:
– Фредериииик!
Люси присела возле нее и подсунула свою руку ей под голову. Манон, бессознательно испытывая недоверие, хотела было оттолкнуть ее, но потом передумала, словно в глубине души узнала это знакомое тепло.
– С вашим братом все в порядке, не волнуйтесь. Он уехал в Париж задолго до всей этой кутерьмы. У него завтра утром деловая встреча.
Молодой женщине все не удавалось успокоиться. Она принялась озираться вокруг себя.
– Ваш «N-Tech» в гостиной, – спокойно продолжала Люси, – и мобильный телефон тоже. Похоже, все работает, не волнуйтесь.
Манон посмотрела на нее умоляющим взглядом, который Люси теперь уже прекрасно знала.
– Дайте его мне! Пожалуйста!
Тюрен исчез и тут же вернулся с прибором. Она выхватила аппарат у него из рук, даже не подняв головы, прикрыв клавиатуру рукой, ввела пароль и включила функцию «Запись».
– Повторите! Повторите еще раз, что произошло! Пожалуйста, повторите!
Люси повиновалась. Пренебречь бедой этой хрупкой девушки, вспомнить о своей собственной… Ей пришлось взять себя в руки, чтобы не выдать волнения. Люси хотелось вернуться домой, обнять дочурок, почувствовать себя счастливой. Сжечь все хранящиеся в шкафу с тонированными стеклами документы, статьи, книги. Через два дня у нее день рождения… Она все уничтожит…
Когда Люси закончила свое краткое сообщение, раздался мягкий голос Тюрена:
– Днем я навел справки. Ты ходила на курсы в стрелковый клуб в Вильнев-д’Аск. Зачем?
Манон широко раскрыла глаза:
– Что? Курсы стрельбы?
Тюрен вздохнул:
– А эта «беретта» со спиленным серийным номером! Откуда она?
– У меня? «Беретта»? Ты сошел с ума? Ты только что сказал, что на меня напали! Это не моя…
Тюрен ткнул указательным пальцем в уголок кожаной кобуры, торчащий из-под махрового полотенца:
– Кобура сама оказалась у тебя на боку?
– Ничего не понимаю! Я не знала, что умею этим пользоваться! Ты должен мне верить! И вы, мадам! Вы тоже должны мне верить!
Тюрен сделал шаг вперед, но Люси встала между ними и шепнула:
– Откуда вы знаете про курсы стрельбы?
– Вы думаете, я зря терял время? Ее чеки…
– Ее чеки? По какому праву вы проверяли ее банковские счета?
– Она не способна сказать нам, что произошло пять минут назад, поэтому пришлось самому произвести эти изыскания, вместо нее.
Он отступил, подошел к Манон и, возвышаясь над ней во весь свой рост, продолжил словесную атаку:
– Полгода назад ты также записалась в клуб самообороны. Ты посещала его четыре раза в неделю, а потом, месяц назад, все прекратила! Четыре раза в неделю, и вдруг все! – Он присел на корточки, чтобы его лицо оказалось рядом с ней. – Сегодня на тебя напали, и странным образом ты отбилась, да еще и разоружила противника. Разумеется, благодаря этим курсам. Ты даже попыталась пристрелить его из своей пушки. Как будто тебя готовили, создали программу, в которой все это было предусмотрено. Твой замечательный покровитель даже снабдил тебя оружием! Расскажи нам то, чего мы не знаем.
Чуть не плача, Манон стала отрицательно качать головой:
– Не помню! Я ничего не помню!
Тюрен, разозлившись, резко выдохнул:
– Но ты могла бы выучить, что ходила на курсы! Ты могла бы выучить, что именно ты там штудировала! Должны же эти занятия быть зафиксированы где-то в твоем чертовом органайзере!
Манон провела раскрытой ладонью перед своим лицом, медленно сжала руку в кулак и принялась резко вращать им. И тут она осознала силу своего удара, ощутила, что владеет мастерством боя. Это казалось невероятным, но она умела драться.
Удивительно быстрыми и точными, несмотря на свою нервозность, движениями она принялась искать в своем «N-Tech». Тюрен и Люси подошли поближе. У них на глазах девушка возвращалась на недели назад, в деталях просматривала каждый прожитый день. Фотографии, письменные заметки, аудиозаписи. Ничего, абсолютно ничего, связанного с тренировками. Только бесконечная череда встреч, разнообразных заметок. Ни курсов самообороны, ни уроков стрельбы. И вдруг в рубрике «Сигнал тревоги» она обнаружила напоминание, датированное первым марта и сработавшее сегодня днем: «Посмотри на шкафу в спальне. Возьми оружие. Придумай, как сделать, чтобы оно все время было при тебе. Все время».
– Ну так что? «Беретта» по-прежнему не твоя? – бросил Тюрен.
