Когда короба опустели, я отвязал швартовочные канаты и, с палубы яхты бросив внутрь открытого люка бота немецкую «колотушку» и забежав в рубку, на полном ходу стал отходить в сторону, буксируя шлюпку. А что, когда всё, что мне было интересно, я с бота снял, то внутрь насосом топливо закачал. Грохнуло не сильно, хлопок, но из люка вырвалось пламя, да у второго крышку сорвало, и бот стал разгораться. Дождь, думаю, не погасит это пламя.
Радиостанция, которую я снял в радиорубке бота, немного мешалась в ногах, но пусть стоит, потом на стенке закреплю, и будет у меня связь. Длинный хлыст антенны мной тоже был снят, и я даже прикинул, где его установить и как закрепить. А то стыдоба: радио есть, а радиостанции нет. Я ещё из радиорубки целый чемодан запасных плат и ламп вынес, пригодятся. Кстати, по радио в гостиной оказалось, динамики были по всей яхте. Радио я проверял со скуки, вполне неплохо ловит, хоть и с сильным шорохом статических помех. Динамик был и в нижней рубке с ручкой громкости, так что, когда я сидел, выглядывая посыльного, то слушал музыку Берлина. Радио смогло уловить нужную волну. Наших почему-то не слышал. А помехи мне так быстро надоели, что я выключил радио, поэтому и услышал посыльного.
Устроившись в кресле, я повёл катер к выходу. Не хотелось уходить, шторм всё так же бушевал, но делать нечего. Пройдя около километра вдоль берега, я стал дрейфовать под прикрытием суши. Тут высокий холм хорошо защищал, а на открытую воду выходить я боялся.
Около часа я старательно отрабатывал двигателями у суши. Нет, у меня так топливо закончится раньше, чем шторм прекратится, и вот, набравшись мужества и предупредив пассажиров, у генерала началась истерика, он и прошлую-то болтанку с трудом пережил, я, выйдя из-за прикрытия острова, пошёл навстречу высоким волнам в сторону Швеции. Но хоть ветер стал не таким сильным, так что терпимо. Все люки задраены, тент на шлюпке проверен. Я едва на ногах стоял от усталости, но крепился. Доберусь до суши, найду укромное место и высплюсь. Да и не на ногах я стою, в кресле сижу, правда, монотонная качка так укачивает, чуть дважды не уснул, глаза слипались. Жаль, полный ход дать нельзя, носом врезаюсь в волны, и на среднем ходу дважды волной накрыло так, что с трудом с себя тонны воды сбрасывали.
Перед самой темнотой, когда дождь перешёл в моросящий, я увидел впереди сушу. Да и слева по борту островок мелькнул. Уф-ф, дошёл. Бороться с непогодой было сложно. Вон, треть баков как не бывало. Прожорливые движки, но мощные, этого у них не отнять. Найти укромное место удалось быстро. В шхерах. Даже смог поставить катер на четырёх канатах, растянув их между двумя островами в бухте третьего. Катер покачивался, но никуда теперь не денется. А до островков я на шлюпке добирался. И тут она выдержала испытания. Да, её я точно до дома отбуксирую, удачливая посудина.
Пассажиров обиходил и накормил. Генерал снова не удержал в себе. Но в этот раз я подстраховался, тазик большой поставил, так что просто вынес его и выплеснул, каюта чистой осталась. Потом заперся в каюте и, как рухнул на койку, сразу уснул. Спа-а-ать. Снаружи ночь, непогода вроде стихает, надеюсь, не обнаружат.
Проспал я почти сутки, сам себе удивляюсь. Ополоснувшись в воде шхер, холодненькая, я осмотрелся: дождь прошёл, тучи уже почти разбежались, так что можно выходить. Волны ещё пока высоки, но для катера — это тьфу, после того, что сутки назад было. Хорошенько подкрепившись — похлёбку сварил и лепёшек напёк, покормив также пассажиров, — и прибравшись, я отшвартовался и направился к выходу из шхер. Уже стемнело, можно выходить, оставаясь необнаруженными. На горизонте я приметил дымы, чуть в стороне мелькнули лодки рыбаков, с трудом, но различить можно. Двигаясь на среднем экономном ходу, напрямую направился к Ленинграду. Если вдоль берега буду идти, топлива точно не хватит, да и тут больше ста тысяч километров пути. Топливо из канистр я уже в баки слил, небольшой запас, но и он нужен.
Всю ночь шёл, экономя топливо. Или это я нервничаю, часто поглядывая на топливный датчик на приборной панели, или движки такие прожорливые. Чтобы чем-то занять себя, закрепив штурвал и поглядывая, как катер держит курс, я стал крепить радиостанцию на боковой стенке катера. Тут такая удобная ниша, будто она тут так и стояла. А когда примериваться начал, понял, что как раз и стояла. Кабели остались. Подключил к ним рацию, питание шло. Проверил, как закреплена коробка. Потом пробежался по кабелям и нашёл место, где антенна стояла. В потёмках всё делать было не совсем удобно, хотя глаза привыкли к темноте, но включать освещение — я не идиот. После установки антенны, крепление было немного другим, но я смог переделать, и теперь был в нём уверен, проверив радиостанцию, я довольно кивнул, приём чистый. Потом прослушал немцев, их радиостанций в эфире хватало, несмотря на ночь, несколько временами работало где-то поблизости, видимо, сторожевые корабли, слышимость была отличная. Как бы мне на них не напороться. Потом наших послушал. Сам я держал полное радиомолчание.
Прошёл я Хельсинки и Таллин осторожно, держась так, чтобы до обоих берегов было одинаковое расстояние. Трижды заметив тёмные массы впереди и по бокам, обходил их стороной. Это и были сторожевики немцев, а возможно, и финнов. Одно плохо: приближаясь к родным берегам, я видел, как светлеет с одной стороны горизонт, а мне только до Кронштадта ещё километров семьдесят. В общем, я рискнул, хотя топлива осталось не так и много, стрелка уже почти лежала, и дал полный газ. Вот он и есть, тот рывок, который мне и был нужен.
Когда я впереди рассмотрел Кронштадт, уже полностью рассвело. После прошедшего шторма стоял штиль, и яхта скользила по воде, как по зеркалу, что заметно сказалось на её скорости в лучшую сторону. Тридцать шесть узлов давала. Шлюпка, подпрыгивая, скакала по кильватерной струе. Сейчас подо мной сплошные минные поля, и я проносился над ними. Когда поднялся первый крупный всплеск метрах в ста слева по борту, пристрелка шла, я сначала удивлённо посмотрел на него, после чего, зафиксировав штурвал, включил радиостанцию и, настроившись на волну советских моряков, которых ночью слушал, заорал в эфир:
— Вы охренели там по мне стрелять?! А я сейчас до берега доберусь, то так по вашим волосатым задницам ремнём с пряжкой пройдусь, всю жизнь отпечатками якорей на заднем месте гордиться будете!..
Я ещё немного успел передать морских загибов, как получил ответ. Радист, работавший на этой волне, забормотал:
— Неизвестное судно на траверзе Кронштадта, назовитесь.
— Катер «Графиня Ольга», порт приписки теперь будет Москва, владелец Александр Поляков. Во, меня немцы в гости пригласили, у меня разрешения не спрашивая, ну мне их гостеприимство не понравилось, я и ушёл. По-английски, не прощаясь. Правда, с взрывами, стрельбой и упавшим самолётом. По пути этот катерок попался. Немцы, суки, мой баркас утопили, на Дону из танковой пушки расстреляли, так этот я взамен забрал. Разменом доволен, яхта мне понравилась. А когда уходил, пару пленных прихватил: генерал-полковника и адмирала, командующего подводным флотом кригсмарине. Они на этой яхте на рыбалку собрались. В общем, встречайте. И генерала, эту скотину, заберите, он мне всю каюту заблевал. Поторопитесь, и наших летунов поднимите, немцы не допустят, чтобы пленники нашим достались, наверняка слушают, сейчас серьёзный налёт устроят, чтобы меня остановить. Так что поднимайте «ястребки» и не говорите потом, что я вас не предупреждал.
