Лучшим примером их успеха можно считать хорошо организованное сопротивление королю Иоанну.
События лета и осени 1191 года часто упоминаются в связи с возникшим противостоянием принца Иоанна и Гийома Лоншана, хотя это можно назвать скорее более удобным, нежели точным. Как нам известно из записей историков того времени, хотя мнение их часто предвзято, это была борьба Гийома Лоншана не против принца Иоанна, будущего короля Иоанна, а против фактически всей знати и влиятельных людей Англии. Иоанн по праву рождения занимал наивысшее после короля положение в светском обществе, он брат короля и его наследник, вследствие чего он не мог занимать иного положения, кроме оппозиционного канцлеру.
Если бы Иоанн встал на сторону Лоншана, что вполне могло произойти, если бы канцлер сразу попытался сделать его союзником, а не настраивал против себя, то вместе они, поскольку каждый имел существенное влияние в определенной сфере, были бы непобедимы. Все авторы летописей того времени сходятся во мнении, что причиной падения канцлера стало нежелание делить власть с другими достойными мужами королевства, а также настойчивая уверенность в своей уникальности и возможности править единолично. Союз с представителями знати и духовенства сделал бы его сильнее, но он не допускал необходимую в этом случае частичную передачу привилегий людям, которых к тому же презирал. Если бы Лоншан оставил север епископу Дарэмскому, как и приказал король, и довольствовался владением остальной частью страны; если бы, как приказал король, он не пренебрегал советами юстициариев, обладавших ценным опытом в управлении страной и хорошо ее знавших; если бы он по-иному использовал указы короля и стал союзником принца Иоанна, в чьем ведении находились юго-запад и центральная часть Англии; если бы он добровольно отдал второй по значимости пост в церковном мире архиепископу Джеффри и удовлетворился наивысшей государственной должностью; выполнив хотя бы некоторые из этих условий, укрепив свое положение поддержкой любого из влиятельной знати, пусть и ценой разделения безграничной власти, только тогда канцлер Англии смог бы избежать столь незавидного конца.
Жадно защищая свои позиции, Лоншан нажил немало врагов среди богатых и могущественных представителей общества разных сословий. Только преследование архиепископа Джеффри породило ненависть к нему почти всего клира и большинства баронов; два года деспотичной политики, высокомерие и ненасытность заставили ненавидевших канцлера наконец объединиться и выступить против него.
Сложно определить, сколь важной была роль принца Иоанна в этих событиях. Впрочем, по убеждению епископа Ковентри Гуго, записавшего основные тезисы встречи в Рединге, его использовали скорее в качестве инструмента, в связи с его рангом и высоким положением. Ни один епископ не осмелился бы написать подобное без повода, и лишь архиепископ Джеффри, кто мог себе позволить подобную дерзость, недавно избранный и ожидающий интронизации в Йорке, вероятно, полагал, что его брат принц Иоанн и есть тот человек, который может отомстить его обидчикам. С другой стороны, ни один барон в Англии не имел столь высоких полномочий, чтобы иметь право созвать совет. Многие знатные и влиятельные люди отправились с Ричардом в Крестовый поход; те же, кто остался в Англии, например граф де Варенн и граф Арундел, представители самых древних и знатных родов, примкнули к партии Лоншана по причинам, сейчас неясным. Более же никто не обладал силой, способной повести всех за собой. Согласно традициям, собрать совет могли юстициарии, однако они были так запуганы канцлером, что не решались сделать шаг, пока не получили поддержки определенного числа баронов, готовых поддержать их в выступлении против Лоншана.
Принц Иоанн в то время был еще молодым мужчиной приблизительно двадцати пяти лет. Несмотря на то что он был любимым сыном Генриха II, в государственных делах у него было мало опыта. В 1185 году он был назначен отцом правителем Ирландии, и это стало важнейшим событием его жизни, однако он по-прежнему не внушал доверия, как мастер государственного или военного дела. Вступив в сговор со своим братом Джеффри II, герцогом Бретани, Иоанн вторгся в Пуату в 1184 году, поддавшись безрассудному порыву отобрать земли у своего брата Ричарда, после чего с позором был изгнан. Иоанн лишь продемонстрировал всей Европе глупость и некомпетентность, и, разумеется, об этом никто не забыл. Если предположить, что он стал марионеткой для оппозиции в борьбе против канцлера, то видится вполне возможной его решимость возложить на себя ответственность за предприятие, благодаря занимаемому положению в обществе. Характер принца был хорошо известен его сторонникам, чтобы найти способ направить его на путь, ведущий к власти; громкий титул summus rector totius regni давал, в сущности, мало прав. В то же время принц получил во владение немало замков и, что наиболее важно, официально был признан наследником престола после своего брата. Несвойственная принцу осмотрительность могла быть проявлена скорее благодаря влиянию епископа Ковентри, его главного советника, а не приобретенной с годами мудрости.
Некоторые пытаются разглядеть в поведении Иоанна в то время некоторую проницательность и остроту мышления, даже коварство и двуличность, которые стали чертами его натуры значительно позже. Создается впечатление, что он почти намеренно добивался свержения Лоншана и проявил терпение и остроту ума в приближении его конца. Если анализировать его будущие поступки, когда он слепо растерял все достигнутые преимущества и решился на предательство, совершенно бесполезное, как показало время, для страны и народа, то можно сделать вывод, что многие приписывали Иоанну достоинства, коими он не обладал.
Когда решения судьями были вынесены, архиепископ Джеффри стал действовать и сыграл более значимую роль, чем его брат. В документах того периода не сохранилось записей о том, где и сколько раз Иоанн произносил речь, было ли это в Рединге или на ассамблее в Лондоне, однако точно известно, что Джеффри дважды выступал в Рединге и один раз в Лондоне, он был самым ярким и красноречивым оратором. Его пылкий рассказ о том, какие страдания ему довелось вынести из-за жестокого канцлера, и стал той искрой, которая разожгла в душах многих ненависть к Лоншану.
Человеком, получившим наибольшую выгоду по результатам ассамблеи, был Готье де Кутанс, архиепископ Руанский, сумевший устранить соперника и занять должность верховного юстициария королевства. На его пути уже не стоял вероломный канцлер, и, вероятно, Готье надеялся так же легко заполучить место архиепископа Кентербери, что значительно усилило бы его позиции. Можно предположить, что Кутанс действовал активнее остальных, поскольку награда его была высока, и он действительно, пусть и закулисно, натравливал баронов на Лоншана. Архиепископ Руанский получил от короля документ, дававший ему право принимать участие в управлении государством, который канцлер с возмущением отверг, теперь же его задачей было убедить баронов и духовенство признать полномочия его и Уильяма Маршала и поступать согласно указу короля. На обеих ассамблеях, после того как все претензии были высказаны желающими, архиепископ представил имеющиеся на руках документы и поведал о том, какую реакцию они вызвали у Лоншана, и далее заявил, что теперь, когда достоверно известно о мнении короля, каждый из присутствующих должен сам сделать вывод, чью сторону занять.
